Основная доля экспорта и импорта Яркенда приходится на Индию, и поэтому индийская колония самая многочисленная в оазисе. Местные власти делали все возможное для снаряжения экспедиции. Член яркендского городского магистрата, по происхождению кантонец, представлял тип чиновника, неравнодушного к географическим и археологическим исследованиям. Он заверил нас, что из Пекина были получены письма, извещавшие о нашем прибытии, и он не может понять отношения к нам хотанских властей. Кантонец добавил, что Ма таджень после убийства кашгарского титая лишился рассудка.
Завершив официальные визиты, мы направились в шведскую миссию, где находились церковь, школа, больница и дома для сотрудников. Это было наше первое соприкосновение с Европой после полугодового путешествия по Ладаку, Каракоруму и Хотану. Днем нам нанес ответный визит член городского магистрата, который прибыл в сопровождении кавалерийского отряда, вооруженного русскими винтовками и саблями. Белогвардейские войска, отступив в Синьцзян, побросали большое количество оружия и боеприпасов, и поэтому у китайских солдат было русское оружие. Кантонец проявил интерес к картинам профессора Рериха и высоко оценил серию полотен, написанных на китайские темы.
За деловым днем последовал спокойный вечер. Возвращая в Хотан конвой, мы подарили солдатам по три доллара. Они выразили желание продолжать службу в нашей экспедиции и просили, чтобы мы сообщили об этом генерал-губернатору. Их место заняли солдаты в черных тюрбанах, присланные из местного гарнизона.
Было чудесное ясное утро, когда мы вышли из Яркенда. К западу и северо-западу от оазиса на бледном небе четко выделялись снежные хребты. Там, далеко за снежными грядами, лежали высокогорья великого Памира и очаровательная пограничная страна, которую удалось посетить лишь немногим.
Первый этап нашего пути пролегал вдоль возделанных полей и цветущих деревушек яркендского оазиса. Утром мы доехали до Кок-рабата. Лагерь окружила большая толпа местных жителей, разошедшихся только в сумерках. В деревнях о нас ходили всевозможные слухи, и всем хотелось взглянуть на пришельцев.
На следующий день мы были в Кизил-базаре, наполовину разрушенном селении с обширной пустынной равниной, называвшейся Кара-кум или «Черные пески». Следующая часть пути до Янги-гисара пересекала пустынную область с отдельными деревушками и с небольшими клочками возделываемой земли.
В Янги-гисар мы прибыли вечером и были тепло приняты доктором Андерсоном и его семьей. Вечер провели с гостеприимными миссионерами в светских разговорах о жизни в провинции, о богатейших минеральных ресурсах, скрытых в недрах вокруг Янги-гисара, и горах к западу от оазиса.
Расстояние от Янги-гисара до Япчана наш караван преодолел за шесть часов. Еще в дороге мы почувствовали силу притяжения большого процветающего города: мимо нашей колонны тянулись вереницы китайских повозок, груженных товарами, кавалькады всадников. Япчан — последнее большое селение перед Кашгаром. Мы расположились в поле около деревни, и, как всегда, сразу же собралась толпа доброжелательных тюрков, наблюдавших за нами на расстоянии. В лагерь пришел маленький мальчик с национальным струнным инструментом и исполнил народные песни, многие из которых были сочинены в дни злосчастного Якуб-бека.
На следующий день, 12 февраля, наши караванщики поднялись задолго до рассвета, и в темноте сквозь двери палаток мы видели костры и дородных людей за утренней трапезой. Для каравана Темур-бая это был последний день пути, и он во что бы то ни стало хотел быть в Кашгаре в первой половине дня. Нам пришлось догонять караван с грузом, уже благополучно двигавшийся по направлению к Кашгару.