– Выжили-таки?
Девушка молча кивнула. Бэрх с сожалением покачал головой, вновь притянул ее к себе, бережно потрепал по волосам.
– Да ты не горюй. Было б из-за кого горевать.
Хейта лишь кисло улыбнулась в ответ.
– В лес уйдешь? – ласково спросил он.
– Пока в лес, – ответила Хейта, отстранившись. – Надо друга моего проводить. А дальше не знаю.
Привратник перевел взгляд на притихшего Тэша. Сдвинул седые брови.
– Он из этих… лесных?
– Он – пастырь, – ответила Хейта, не видя больше смысла таиться. – А еще – мой названый брат. Он там набедокурил по глупости. Но зла никому не желал. – Она тяжко вздохнула. – Просто так вышло.
Бэрх понимающе закивал и осторожно приблизился к Тэшу, оглядел его пытливо, как видно, не в силах поверить собственным глазам. Неожиданно морщинистые губы его сложились в улыбку.
– Меня, стало быть, зовут Бэрх. – Он протянул Тэшу заскорузлую руку.
Пастырь смерил его недоверчивым взором, но руку все-таки пожал.
– Тэш.
– Друг Хейты – мой друг, – тепло добавил Бэрх.
Заслышав это, пасмурный Тэш просто просиял. Хейта улыбнулась.
– Мы бы задержались, но нам надо спешить.
Бэрх понимающе кивнул.
– Ступайте, задерживать не стану.
Хейта обняла его на прощанье и потянула Тэша за рукав. Тот нехотя потопал за ней следом, помахав привратнику узластой ручонкой. Выскользнув за ворота, девушка и пастырь спешно двинулись лугом к Заповедному лесу. А Бэрх еще долго глядел им вслед, не переставая тихо дивиться себе под нос.
– Пастырь. Настоящий! Из самого леса. Чудеса, да и только!
III
Еще издали Хейта и Тэш увидели, что проход под древесной аркой слабо светился. Когда они приблизились, подле дерева выткался чей-то темный силуэт, над ним мерно покачивался волшебный фонарик.
Внезапно неизвестный шагнул вперед. На вытянутом остроносом лице горели такие же острые жемчужные глаза. Высокий лоб обрамляли тяжелые темно-лиловые волосы, а крупные губы сложились в недоброй усмешке.
Хейта внутренне поежилась. Пастыря этого звали Кхош, и Тэшу он приходился братом. Его растением-покровителем был безвременник. В провалах высоких скул залегли длинные тени этих смертоносных цветов. Дерзкий и молодой, Кхош успел застать Кровавую войну и с тех пор возненавидел Фэй-Чар всем своим существом.
– Тебе что, жить надоело? – шагнул он к Тэшу, не удостоив Хейты даже и взгляда. – Потащился в людскую деревню. Там мать с отцом чуть разума не лишились! Шарши места себе не находит. Эйша выплакала все глаза. Чем ты думал?!
Тэш молчал, не смея поднять глаз, точно к месту примерз.
– Что ты натворил, отвечай?! – теряя терпение, воскликнул Кхош.
– Он видения хотел показать, – пояснила Хейта. – Не все вышло гладко и…
– А тебя вообще никто не спрашивал, Фэй-Чар! – раздраженно перебил ее Кхош. – Кабы не ты, ничего бы этого не было. Навязалась на нашу голову, а мы теперь разгребай! – Он схватил Тэша за плечи. – Говори, пострадали люди или нет?
Хейта знала, что людей Кхош недолюбливал чуть меньше, чем ее. И не об их благе тревожился. О последствиях для самих пастырей.
– Пострадали, – едва слышно выдавил Тэш.
Кхош нахмурился.
– Отцу передам, чтоб со всей строгостью тебя наказал. – Он обернулся к Хейте. – Можно что-то исправить? Что они хотят?
– Ничего, – хмуро ответила девушка.
– Так уж и ничего, – недоверчиво прищурился пастырь. – Небось шкуру с него желали спустить?
– Да, желали! – вдруг выпалил Тэш. – А Хейта за меня вступилась. Тогда старейшина меня отпустил, а ее из деревни изгнал.
Кхош опешил слегка и некоторое время хранил напряженное молчание.
– За то, что вступилась, благодарю, – наконец, сухо бросил он.
– Не за что меня благодарить, – мотнула головой Хейта. – Он мой брат и…
– Никакой он тебе не брат! – снова взъярился Кхош. – И ты ему не сестра. Не знаю, где ты после изгнания думаешь обосноваться, но помни, на Лучистой поляне многие этому будут не рады. – Он стукнул кулаком по груди. – Начиная с меня!
Внезапно из-за спины Кхоша послышалось глухое рычание. Тот поспешно обернулся. Лисоволк стоял, ощерившись, синие глаза свирепо сверкали, густая шерсть встала дыбом.
– Ройх! – воскликнула Хейта.
Тот вмиг успокоился и медленно двинулся девушке навстречу, не сводя с оторопевшего пастыря тяжелого взгляда. Миновав его, лисоволк бросился к Хейте как преданный пес и принялся радостно облизывать ее холодные ладони. Он виниться пришел, не иначе. За то, что за Тэшем не доглядел. Хейта обняла его за шею и принялась утешать.