— Какого раненного? — вкрадчиво поинтересовалась Мирта. А сердце ёкнуло от дурного предчувствия.
— Военного, — проговорила Юлия, и щёки её снова зарделись. — Волосы ёжиком, серые. А глаза — как у хищника… Тётушке совсем не нравились эти романтические бредни племянницы.
Прежде и на самых пригожих парней фыркала, а это не пойми о ком рассуждает, как зачарованная.
— И что же это за гусь такой? Не слышала я ни о каких частях в нашей округе.
— Не знаю. Форма такая странная — звание не определишь, никаких звёзд на погонах. И других знаков отличия. А на рукаве — оса и «вэ» латинская. Тут Мирта и села, ойкнув. Вот она беда — отворяй ворота. Хотя этой и отворять не надо, сама явится. Должно быть это она, Мирта, всю богородичную благодать на свою Юльку-то и перетянула. А девка неумная, горе навлекла. Ей Богу, коли утрясётся всё и минует, ох Мирта и взгреет её. Раз сестра распустила. И, грозно взглянув на племянницу из-под густых бровей, промолвила:
— Он тебе ничего не делал?
— Нет, — мотнула головой Юлия и пролепетала испуганно: — Он вообще такой скромный, вежливый. Проводил меня.
— Куда проводил? — Мирту начинало потряхивать от ужаса.
— До околицы. Я его к нам на чай звала — отказался: мол, в назад скорее надо. Мирта едва сдержала себя, чтобы не стегануть по щеке наотмашь.
— Дурында! — вскакивая и глыбой нависая над Юлькой, прорычала она: — Ты что наделала?! Привела волка в овчарню!
— О чём вы, тётушка? — испугалась такой реакции Юлия.
— Забыла что ли, баба Фёдра рассказывала: девки как в лес пойдут — так и пропадают. Не иначе ирод какой орудует. Наверняка, раненный твой. Чего к людям не вышел? Не насторожило тебя?
— Он на задании, и так самовольно отлучился. Может, ему ещё и достанется за это. Разве так можно жить — если про каждого плохо думать?! Мой Варг не такой.
— Ах, он уже твой! — в этот раз Мирта не выдержала: переживания сегодняшнего дня прорвали плотину, и женщина закатила племяннице звонкую пощёчину. Юлия дёрнулась, прижала ладошку к покрасневшей щеке. В глазищах — задрожали слёзы. Ничего, успокоила себя Мирта, может ум прорежется.
— Тебя что не учили разве, что с подозрительными типами разговаривать нельзя? — уже более миролюбиво сказала она. Жалость к девчонке тронула. И вина пришла грызть: сама не предупредила! Но дерзкая девчонка гордо вскинула носик и выдала:
— Меня учили оказывать помощь тем, кто нуждается…
— Э, девка, так не пойдёт! — Мирта схватила её за руку и поволокла за собой. Юлька вопила, обзывалась «маразматичкой», пыталась вырваться. Но женщина лишь крепче держала. Наконец, как кошку шкодливую, втолкнула в чулан: — Посиди тут! Охолонь! — и захлопнула дверь.
— Вы с ума сошли, тётушка! Я же мышей боюсь и пауков! Юлия барабанила в дверь, рвалась, плакала. Но Мирта слушала её вполуха — обдумывала план.
— Слышите, тётя, — прохныкала племянница, — пауков!
— Ос бояться надо, — ответила небрежно Мирта и пошла к двери.
— Каких ещё ос? — донеслось из чулана.
— Гигантских, — бросила через плечо Мирта и, подхватив юбки, заторопилась к дому старосты. Принесённая ею весть всколыхнула обывательскую гладь Камышовки.
Спешно собрался сход — стали решать, что делать. И каждый докой себя выказывал. Может, потому никто и не придал значения идущему из-под небесного брюха утробному рокоту. Только Мирта оглянулась и заметила на фоне неба чёрную точку. Летят. Не успели. Божья Матерь не уберегла.
… Подмога прибыла, когда перевалило за полдень. Хотя SOS отправили ещё с болота, когда гибли под натиском монстров.
— Сломались по пути, — оповестил пилот, после того как вертолёт, поймав сигнал переносной рации Варга, приземлился на опушке. Сообщение огорчило: техника ни к чёрту, и достаётся всё сложнее.
Да и продовольствие — тоже. Им просто необходим реванш за поражение под Липками.
Поэтому командование Варг взял на себя. Имел право, как звеньевой. Тем более что остальные прибывшие — едва оперившиеся юнцы. Забравшись в кабину, сразу сел к орудию: боеприпасов мало, надо бить наверняка. Вертолёт оторвался от земли грузно, точно перекормленная птица, и, ревя, полетел за добычей… … Ракет «воздух-поверхность» было две. Первая ударила в церковь. И купол, и без того пылавший жаром в лучах закатного солнца, вспыхнул по-настоящему. Взметнулись языки пламени, будто венчая дом божий трёхрогой короной. Из храма, с воем и криками, повалили прихожане. Выскочил священник. Стал брызгать на адскую машину нехристей святой водой. Варг прошил батюшку пулемётной очередью. Старик рухнул на пороге. Глаза остекленело и удивленно смотрели вверх, должно быть, туда, откуда привык ждать спасения. Люди глупы, потому что верят в своих жалких богов. Вертолёт зашёл на следующий круг, и выплюнул вторую ракету. Она пропорола крышу деревенской управы и взорвалась внутри. Люди, собравшиеся на сход, даже не успели опомниться. Осколки кирпичей, стекол и черепицы фонтаном брызнули в стороны, выкашивая народ. Люди глупы, потому что надеются, что смогут превозмочь силу, заведомо превосходящую их. Надежды нет. Пощады — тоже. Васпы приземлились на площади, среди гор строительного мусора и искорёженных человеческих тел. Над развалинами управы плясали огненные бесы. Их танец сопровождался треском пожираемой древесной и телесной плоти.