- Слушай друг, можешь прислать этой ночью Анну в мою комнату? Мне надо кое о чём поговорить с ней.
- С Анной? О чём? Э-э, да ты что-то скрываешь! - Элберт рассмеялся. - Или хочешь позабавиться с ней? Для этого не пущу!
- Сказал же поговорить.
- А можно я её чуть-чуть напугаю?
- Главное, чтобы пришла.
- Придёт, можешь не волноваться. Экий ты хитрец, зовёшь женщину к себе ночью, и говоришь, что не намерен с ней поразвлечься. Ладно, если бы я не знал тебя, не за что бы Анну к тебе не пустил. Жди.
8
8
Тем же вечером Элберт зашел в комнатку, занимаемую Анной.
- Добрый вечер господин Элберт, - она поднялась с сундука, который служил Анне и стулом, и столом и шкафом одновременно. Места в ее комнатке было ровно столько, чтобы поставить узкую кровать, да сундук. - Что привело Вас в столь поздний час ко мне?
- Дело. Дело, одно дело, Анна. Ты ведь наверняка знаешь, что у нас гостит мой старинный друг?
- Да, я слышала об этом. - Анна не понимала, к чему ведёт её хозяин.
- Хорошо, что слышала. А видела его?
- Нет, не видела. Мне запрещено ходить днём по жилому крылу. Я выполняю Ваши распоряжения и не хожу там, где мне быть не следует.
- Хорошо. - Элберт был навеселе и эта ситуация его забавляла. - А вот сегодня ты пойдёшь не только в жилое крыло, но даже дальше.
Женщина подняла на него глаза полные удивления.
- Куда дальше?
- В комнату к моему другу. - Припечатал Барон.
- Не пойду я к нему.
- Пойдёшь, куда ты денешься! И попробуй только ослушаться!
- Я знаю законы, нельзя принудить человека к чему-то противоестественному, - ужас расплескался в её серых глазах.
- А я и не принуждаю тебя. Смотри сама: во-первых, ты моя собственность, можно сказать, рабыня. Знаешь, там, где я воевал, рабство вполне распространено. Это на островах обыденное явление. Кстати к рабам законы не применяются. Смотрю, ты тоже об этом наслышана. Во-вторых, я не знаю, чем вы там будете заниматься, это уж, как договоритесь. Видишь, я тебя ни к чему не принуждаю, а слушаться ты меня обязана. Так что надень чистую одежду и в комнату к моему другу. Поняла?
- Да, поняла, - еле слышно произнесла Анна.
- Ну и хорошо. - Он вышел.
***
Ну Яцек! Муравейник тебе в задницу. Как же угораздило меня с тобой связаться? Добрый, честный, открытый... Ложь! Наглый, самовлюблённый, да к тому же игрок! О! Где были мои глаза? Глаза, глаза были влюблены и ничего не видели кроме предмета их обожания. Разум тоже опустился ниже некуда.
Теперь конечно, проанализировав, можно рассказывать, что по всему был виден его характер, но влюблённой женщине не было дела до размышлений. Был он, и он был прекрасен и чист.
Жаль прозрение приходит, когда ничего уже нельзя изменить.
И что в итоге? Я рабыня, поломойка, должна пойти и ублажить какого-то гостя, которого и в глаза-то не видела. И всё из-за Яцека, чтоб ему!
Может сделать вид, что я не поняла хозяина и заявиться в комнату гостя с вёдрами и веником, вроде как мне полы приказали вымыть. Нет, не пойдёт. Барон чётко сказал, чтобы я надела чистое платье.
Ладно, перед смертью не надышишься, собирай, дорогуша волю в кулак, и отправляйся к гостю.
***
В покоях было темно. Анна вошла и в нерешительности замерла на пороге. Может она ошиблась дверью? Женщина уже собралась развернуться, чтобы покинуть комнату, как увидела, что от противоположной стены отделился мужской силуэт и встал в проёме окна.
- Значит так, предупреждаю сразу, спать с Вами я не собираюсь, что бы Вам не наговорил мой наниматель.
Мужчина молча стал приближаться.
- Анна, Анна, не так я представлял нашу встречу.
- Касл?
- Да, я. Как же тебя угораздило попасть в рабство к Элберту? Неужели тебе такая жизнь больше по вкусу?
- Касл, - снова выдохнула женщина, - вот уж кого не ожидала увидеть в такой дали. Элберт, наверняка тебе рассказал, как я к нему попала?
- Да, но только мне интересно услышать твой рассказ.
Анна присела на край кровати. Страх отпустил её.
- С какого момента начинать?
- Мне интересно всё. Всё, что с тобой произошло после нашего расставания.