Когда я пришел в себя, мои руки по-прежнему были скованны. Левый глаз не открывался, но приоткрыв правый, я увидел гигантскую фигуру чернокрылого воина. Его перегораживало что-то, я не сразу понял, что это была нежная ручка Файдоры.
— Прочь с дороги, бескрылая! — знакомый голос словно сорвал пелену с моих глаз. — Этот ублюдок лгал нам всем!
— Вначале взгляни на его бедра и спину, — сказал Матаи Шанг, — джед Кел, не будь глупцом. Это не Джон Картер!
Шатаясь от слабости, я поднялся. В глазах потемнело, и я принужден был опереться на узкие плечи Файдоры. Отстранив её, растерянную и плачущую, я ободряюще улыбнулся Матаи Шангу, который был весь покрыт синяками и кровью, едва стоял на ногах, но все ещё пытался вразумить старшего принца Иксатлана.
— Матаи Шанг, — произнес я, оглядевшись и понимая, что мы стоим на потрескавшейся земле, а кораблей и след простыл. — Что произошло? Как мы очутились здесь?
— Нас спас джед Зеркса, благородный Атакме, — ответил Матаи Шанг. — Когда Убийца потерял сознание, он хотел было прикончить его, но уже подлетали воины его народа, те, что принадлежали к свите Джона Картера. И Атакме сделал то единственное, что мог — он снизился, сбросил нас на землю и поднял корабль. Я слышал, как он велит призвать лекаря. Но я никогда не забуду его взгляда, когда он смотрел на Джона Картера. Джед Атакме ненавидит его, думаю, если кто-то решится бороться с этим исчадием Зла, то обретет верного союзника в лице благородного джеда.
— А принц Кел? — спросил я, взглянув на побледневшего иксатланина.
— Принц нашел нас здесь. Он летел следом за кораблями противника. Улетая, они прихватили с собой нескольких молодых пленников и женщин из тех, что сражались на внешних галереях.
Пошатнувшись, я тряхнул головой. Меч в руке казался неимоверно тяжелым. Я смотрел на Кела и понимал, что не хочу убивать его и ещё более не хочу быть убитым им. Воткнув меч в землю, я сделал шаг к принцу Иксатлана.
— Хочешь убить меня? Убей. Но этим ты не спасешь от надругательства своих братьев, — сказал ему я, — быть может, для тебя будет неожиданностью то, что я скажу. Мне мерзок и отвратителен этот выродок, по несчастью оказавшийся моим двойником в этом мире. Я желал бы стереть его с лица Барсума, уничтожить саму память о нем.
Острие прижалось к моей груди, но боль лишь помогла собраться с мыслями. Я взглянул прямо в зеленые большие глаза молодого воина.
— Я предлагаю тебе союз до того мгновения, когда мой меч не пронзит гнилое сердце моего двойника, — сказал я, — потом я буду к твоим услугам и в полном твоем распоряжении. Мы сразимся, как ты того желаешь, принц Кел, и судьба решит, кому дать победу.
Он опустил меч и провел рукой по лицу. Я видел внутреннюю борьбу, отражавшуюся в его глазах, на его прекрасном лице. Дважды он поднимал свой клинок, и дважды рука его опускалась.
— Да простит меня мой первый предок, не могу, — сказал он, в отчаянии бросив меч наземь, — ты спас мне жизнь, ты спас Иксатлан. Но у тебя ЕГО лицо! ЕГО голос!
Он тяжело опустился на колени, крылья его поникли.
— Они увезли Икстлачиуаль, — слезы покатились по его щекам.
Я подошел и положил руку ему на плечо. Он вздрогнул и отодвинулся.
— Мы найдем её, — сказал я, убрав руку, — где бы ни была эта девушка и твои соплеменники, мы найдем их и вернем.
Матаи Шанг и Файдора помогли мне отойти к небольшому холмику, покрытому мягкой алой травой, и лечь. Девушка присела рядом, её маленькая нежная ручка касалась моего лба, и это прикосновение успокаивало. Я видел два точеных профиля на фоне светлеющего неба, но не слышал, о чем беседовали ученый и принц. А потом я уснул, прильнув щекой к коленям Файдоры.
========== Глава 6. Город в Сокрытой Долине. ==========
Мы шли уже третий день, питаясь лишь съедобным мхом и высасывая воду из растений вроде кактусов, росших на нашем пути. Принц Кел вел нас к месту, где, как он говорил, мы могли излечить раны и отдохнуть перед тем, как пуститься на поиски похищенных.
Файдора помогала мне на продолжение всего пути, почти неся на себе. Пара сломанных ребер и разбитое плечо вкупе с сотрясением мозга не делали меня хорошим воином в те дни, полные отчаяния и скорби. Но меня утешало то, что Матаи Шанг и Файдора были здесь, со мной, и что принц Кел уже не шарахался от меня и не смотрел с ненавистью. Он часто плакал, я замечал на привалах, что глаза его влажны, но Файдора пояснила, что крылатые вообще очень эмоциональны и чувствительны. Я понимал несчастного юношу, я всё ещё помнил собственное отчаяние, когда шел по умирающему миру в поисках моей несравненной Деи Торис. Тем не менее, мне были странны некоторые слова принца, удивившие меня. В частности то, что ему был знаком мой голос. Заинтригованный и растревоженный собственными мыслями, на одном из привалов я подошел к нему, сидевшему чуть поодаль от нашего крохотного костра. Он опять плакал, но, заметив меня, отвернулся и быстро провел рукой по лицу. Когда я подошел, глаза его были сухими и настороженными.
— Раз уж мы на одной стороне пока, то надо прояснить кое-что, — сказал я, присев рядом и держа руки на коленях. Он неприязненно покосился на меня, но гнать не стал.
— Ты прямой и честный воин, — сказал я, собравшись с мыслями, — потому я жду от тебя прямого и честного ответа на мой вопрос.
— Спрашивай, — ответил он, помедлив с минуту.
— Ты сказал, что тебе знаком мой голос. Наши с двойником голоса очень похожи по тембру. Из этого делаю вывод, что каким-то образом вы встречались раньше.
Он дернулся, скрипнув зубами и тихо заклекотав. И от этого горестного клекота у меня внутри все перевернулось от тоски и боли. Я уже жалел, что задал этот вопрос.
— Я не видел его лица, — наконец ответил молодой джед, глядя куда-то в сгустившийся мрак. — Слышал только голос.
— Где? — вырвалось у меня.
Кел опустил голову. Голос его звучал глухо, сдавленно. Медленно, устало и нехотя он поведал кошмарную историю многолетней давности. Ему не было и двадцати лет, когда во время одного из налетов его захватили в плен зерксанцы. Вместе с сестрой Наджаль его преподнесли в дар Убийце Барсума. Но он не видел лица Убийцы, поскольку был в состоянии помрачения и практически слеп после удара по голове. Он слышал крики сестры, когда двойник брал её силой, но руки и ноги его были связаны. Потом Убийца избил и надругался над ним самим. Затем он выбросил его из своей спальни, как и его сестру, сказав, что дарит их воинам. Наджаль, оказавшись на короткое время властной над своей жизнью, разбила себе голову о камни, успев крикнуть брату слова прощания. Попытки Кела последовать её примеру принесли лишь странный успех — он понял, что прозрел. Его забрал из коридора один из зерксанских командиров, выпросив у Убийцы в личное пользование. Как оказалось, некогда отец Кела, джеддак Иксатлана, спас ему жизнь и позволил вернуться в Зеркс, поскольку он был единственным сыном своей старой матери. Таким образом, юный принц оказался на свободе и смог вернуться домой. Но память о погибшей сестре и собственном унижении жила в нем, понемногу сводя с ума.
За свою жизнь мне не доводилось переживать такого тяжелого стыда и сочувствия. Я не мог ничего сказать ему, не мог поддержать. Насильник и убийца, мой темный двойник был поистине исчадием ада. Я мог лишь скрипеть зубами от ярости и сострадания, представляя, через какой ад пришлось пройти несчастному юноше. Но вопрос мой не был праздным, хотя пришлось ещё тщательнее подбирать слова.
— Принц Кел, ты можешь не верить мне, но деяния моего двойника для меня так же отвратительны и достойны худшей из смертей, — медленно произнес я, глядя ему в глаза. — Однако у нас нет времени на страдания и возвращение в прошлое, коли так сложилось, что мы желаем уничтожить эту погань. Ты был во дворце, пусть даже короткое время. Ты знаешь расположения комнат. И, быть может, ты знаешь кого-то, кто столь же сильно ненавидит Убийцу, как и мы.