Алина Александровна Борисова
Вампиры девичьих грез
Часть 2. По ту сторону Бездны
Далек небесный суд. Но близок суд земной.
Он свой пристрастный кнут заносит надо мной.
Грустны мои дела. Но что я изменю?
Уже повисла мгла над зимней авеню.
И бьется о причал морозная вода,
И бьется в ней печаль, как в слове «никогда».
М. Щербаков.
Глава 1. Отдых
Рано или поздно это должно было случиться. А случилось сегодня. Я подошла к остановке, а там стоял одиноко Петька, рассеянно глядя вдаль, ожидая автобус. Глупо было бы делать вид, что мы не знакомы.
— Привет, — я остановилась прямо перед ним.
— Привет, — энтузиазма он не выказал.
— Как жизнь?
— Как обычно, лучше всех.
Я немного подождала ответного вопроса. Не дождалась.
— Ты далеко? — вновь попыталась завязать разговор.
— Далеко.
И вновь ни энтузиазма, ни ответного интереса.
— Мне так жаль… — попыталась объясниться.
— Жаль? — возмутился он. — Ты сбежала от меня с первым встречным, даже не попрощавшись! Затем позвонила сообщить, что вы с ним в первый же вечер!.. И теперь ты говоришь, что тебе жаль? Что, он так плох был в постели?
Ну вот почему у мужиков все мысли только про постель? Можно подумать быть плохими в чем–то другом они просто не в состоянии! Или их постельная ловкость все искупает!
— До постели, к счастью, не дошло, мы поругались раньше. Но «жаль» я сказала не про это.
— Вот как? Так чего же тебе тогда жаль?
— Того, что мы больше не дети, Петька. Что нельзя остаться просто друзьями. Что ты влюбился в меня, а я в тебя нет, и теперь мы должны разбежаться в разные стороны, позабыв все хорошее, что нас связывало. Целая жизнь, Петька. Мы были с тобой рядом целую жизнь. А как только попытались быть вместе — все тут же сломалось.
— И зачем ты мне все это рассказываешь?
— Я скучала без тебя, Петька, правда.
— И что? Предлагаешь опять «сбежаться»? — весьма язвительно поинтересовался мой бывший друг.
— Дважды на те же грабли? Да нет, конечно. Нам и тогда–то не стоило… Все равно ничего не вышло, а в результате я потеряла друга.
Петька не ответил, и какое–то время мы просто молчали.
— На самом деле ты любишь его, верно? — вдруг огорошил меня Петька.
— Кого?
— Вампира своего, кого ж еще. Да только что–то у вас с ним не срастается. Толи не нужна ты ему, толи еще что. Вот ты и мечешься. То ко мне, чтоб его забыть, то к этому Антону, потому как он на Анхена похож и вообще под вампира косит. Да только все равно подделка.
Антон–то? Подделка, кто ж спорит. Да вот только не под вампира, а прямо наоборот. И Петьке об этом при всем желании не расскажешь. Не поверит. И много еще о чем не расскажешь. Хотя…кое о чем точно сказать стоит.
— Он взял меня к себе секретаршей.
— Анхенаридит?
— Да.
— Ты рада?
— Нет. Да. Не знаю. Я в ужасе, если честно.
— В ужасе? — Петерс глянул на меня весьма недоверчиво. — Разве ж это не самая заветная мечта любой студентки: стать избранницей куратора? Да к тому же ты к нему неровно дышишь, да и он явно интересуется. Не понимаю, что ж ты от радости–то не скачешь? Или у него требования высокие, боишься, не потянешь?
— Боюсь я многого, Петька. Но главное — ты не поверишь — очень жить хочется.
— Да ты совсем сбрендила, мать! Жить–то тебе кто мешает? Сама ж говорила, что Анхенаридит тебе эту самую жизнь и спас, и поддерживал в трудную минуту.
— И спас. И поддерживал, — согласилась я. — Знаешь, он ведь меня на эту должность взял тоже в виде спасения и поддержки.
— То есть?
— Да из университета меня выгоняли. За оскорбление чести и достоинства вампиров — Учителей и Создателей человечества.
— Че–го? Не, подруга, я тебя, конечно, знаю, и скажи мне кто, что ты ректора по матери послала — я бы не удивился, с тебя станется. Но вампиров — даже ты бы оскорбить не сумела!
— Ну, вампиров и не сумела, — хмыкнула я, вспоминая. — Ржали, словно лошади. За них люди поспешили оскорбиться. Знаешь, есть у нас такой в универе — Общественный Совет, за моралью следит. Вот моя мораль им не подходила, попытались выгнать. А Анхен не дал. Да еще и работой вот обеспечил. Да только помощь вампира стоит дорого. Боюсь, ни сил, ни жизни не хватит расплатиться.
— Слушай, да прекрати ты пургу молоть, слушать тошно. Когда это вампиры за помощь людям что–то взамен просили? А уж тем более жизнь? Жизнь свободного человека бесценна и священна — это закон.