Они долго сидели, глядя, как за окном сгущает краски ночь. Затем принцесса вспомнила, что завтра ей необходимо нанести визит в замок Женуа и, возможно, расстаться со своим «украшением».
– Ваше Величество, уже поздно. Я бы хотела отдохнуть – завтра предстоит трудный день.
– Конечно-конечно, – спохватился король, – я вовсе не собирался докучать. Спокойной ночи, сестра!
Он поцеловал ее в лоб и вышел. В приемном покое его дожидались. Шут и кардинал коротая время резались в шашки на щелбаны. Лоб кардинала Дюбуа представлял собой жалкое зрелище. В тот момент, когда Жак отсчитывал Его Святейшеству очередную порцию, король сухо кашлянул.
– Что, дружок? – спросил король шута, – одной высокой головы тебе мало, решил отбить мозги и духовенству? А вы, герцог, что скажете?
Кардинал побагровел в своем стремлении хоть как-то оправдаться, но его опередил Жак.
– Людовик, ты же знаешь, что я играю только с теми, у кого нет мозгов!
– Ладно, – сказал король, – однажды этот плут у меня выиграл право три дня носить корону, и управлял, подлец, все это время государством! Надеюсь, вы ему ничего подобного не проиграли?
– Не успел, – злобно ответил шут, – вечно, ты не вовремя! Уж он бы не увидел своих красных шмоток целую неделю!
– Не бесись, – хмыкнул Людовик, – лучше расскажи, что показал арестованный?
– Де Шрапнель? – переспросил паяц, – во всем признался.
– Что за дьявол! – воскликнул король, – мне казалось, что я знаю всех дворян в своем королевстве.
– Да нет, Ваше Величество! – встрял с объяснениями кардинал, – это барон де Бранн – огромная сволочь и большой друг вашего братца Генриха.
– Стоп-стоп! – поднял руки вверх монарх. Что-то, герцог, вы заговорили другим стилем? Начали мы о шрапнели, а закончили моим братом. Может мне кто-нибудь объяснить, какая тут связь?
Шут лениво зевнул. Кардинал посмотрел на него, моля о помощи.
– Ладно, Людовик! – сказал Жак, – тут ничего сложного нет. Посол сказал, что ему плевать, как величать пленного, и обозвал его де Шрапнелем. Нормальное имя, мне нравится.
– Мне тоже, – кхекнул кардинал.
– Под этим именем его и похоронят завтра на рассвете, – согласился король, – а что он сказал перед смертью? Вы что-нибудь из него вытащили?
– Побойся бога! – заорал Жак, – он еще живой. Налицо, правда отсутствие одного уха, сожранного вашим покорным слугой, а во всем остальном с ним полный порядок.
– Значит, он плохой вассал. Хороший слуга никогда не выдаст хозяина, – резонно заметил король. Шут с сомнением покачал головой.
– Если бы за тебя взялся сир Булдаков, ты бы написал донос на собственную супругу, извиняюсь… Они ввели ему в кровь какую-то гадость, от которой он рассказал нам всю правду.
– Сомневаюсь, что это правда… Ты уверен, Жак?
– Этот барон, шакал драный, – буркнул шут, – признался, что месяц назад спер у меня парадный колпак и спрятал у Генриха в покоях. Там я его и нашел – вот он, полюбуйся! Это стоило ему пару тумаков по ребрам…
– Что он рассказал? Кому понадобилось расстроить помолвку? – задавал вопросы король.
– А ты сам не догадываешься? – ироничное лицо Жака страдальчески сморщилось, – сердечко ничего не подсказывает?
– Генрих? – выдохнул Людовик.
– Он самый, – кивнул кардинал, – могу на библии поклясться.
Король погрузился в глубокую задумчивость. Шутка ли – прикончить родного брата! А не прикончить никак нельзя – придурок стал опасен в своем маниакальном желании трона.
– Что же мне делать с пленниками?
– Посол предложил их отпустить, – сказал шут.
– Ни за что! – воскликнул монарх, – они оскорбили моих гостей.
– Сир Булдаков предложил отправить их в Анжу, где скрывается Генрих. Они должны передать ему ультиматум: если твой братец не пожелает сдаться добровольно, то мы возьмем замок штурмом и всех вздернем, – Жак взглянул на Дюбуа. Тот согласно кивнул.
– Тут Генрих и обхохочется, – хмыкнул король, – он хоть и дуралей, но знает, что у меня плохо с людьми. Там половина рыцарей поляжет. А я себе этого позволить не могу – герцог Руанский давно точит зубы на Париж.
Кардинал осторожно произнес.
– Ваше Величество! Посол предлагает свою помощь во взятии Анжу. Предлагает нам посмотреть на сие представление.
– Э-э… – задумался Людовик, – насколько я знаю, у него с людьми тоже не густо… Сколько же человек он намерен послать на штурм?
– Пятерых, – сказал шут и, видя, что король собирается захохотать, быстро продолжил:
– Советую согласиться. Вот увидишь – Генрих будет посрамлен.
– О, великие боги! – трагично прошептал бедняга-король, – придется мне на это пойти. Хотя то, что чужеземцы решают наши внутренние вопросы мне очень не нравится.
– Что до меня, – сказал шут, то твой братец мне настолько омерзителен, что я готов один штурмовать Анжу.
Принцесса Диана проснулась около десяти утра и еще полчасика валялась в постели, размышляя. Впервые за несколько последних лет у нее утром было хорошее настроение.
Она с аппетитом позавтракала и велела закладывать карету. В таком деле свита ей была не нужна, поэтому она взяла с собой лишь верную Камиллу. Горничная знала о предстоящей цели визита в замок Женуа и, гордясь оказанной честью, сидела с очень серьезным видом.
Часовой, заметив подъехавший экипаж, вызвал дежурного – сержанта Абрамовича, который и встретил гостей. Он помог принцессе и ее горничной сойти, подавая свою рабоче-крестьянскую ладошку поочередно то принцессе, то «лицу, ее сопровождающему». Эта ладошка здесь ценилась на уровне рыцарской длани.
Размышляя на эту тему, он глупо ухмыльнулся и вызвал по телефону Гончарова.
Сэр Серега спустился на «КПП» и принял под свою опеку двух девушек. Глянув на фигуру принцессы при дневном свете он поздравил себя и возблагодарил Господа, что Диана надела вуаль. Иначе его душу разодрали бы противоречия. Пригласив их войти, прошел следом.
В холле он смущенно кашлянул.
– Камилла, вы не могли бы навестить свою подругу Аглаю, в то время как леди Диана будет проходить курс лечения? – горничная посмотрела на него глазами полными ужаса.
– И оставить Ее Высочество наедине с…
– Наедине-с! Наедине-с! – пропел он облегченно.
– Ступай, Камилла, – разрешила Диана, – хуже мне уже не будет.
Горничная поклонилась и ушла.
– Почему так мрачно? – спросил Сергей, – никогда не стоит терять надежды.
– Устала я надеяться, – горько сказала принцесса, – да и на что надеяться. Что в один из прекрасных осенних дней из далекой страны прискачет прекрасный круасадер и отрубит мне… Какая глупость!
– Вовсе не глупость, – сказал Сергей. В этот момент прекрасный «круасадер» в образе старшего прапорщика Починка спустился к ним.
– Ну что же вы стоите? – спросил Акиш Иванович, – пройдемте в наш ФАП. Милости прошу!
На дверях медпункта был нарисован красный крест. Андриан хотел к нему пририсовать и полумесяц, но Булдаков, косясь на Починка, запретил.
– Сейчас самое время крестовых походов, – заявил он, – поосторожней надо бы.
– Я пойду посмотрю, как этот комик подготовил операционную, сказал Акиш Иванович, – а вы подождите пока в приемном покое.
Только он скрылся, из двери перевязочной высунулась голова неунывающего Голубкова.
– Здорово, очкарик! – поздоровался Гончаров.
– По иллюминаторам настучу! – приветливо отозвался Шурик.
– Привел вот вам пациента, – сказал Сергей, – жалобы на плохой обзор правым глазом.
– Проходите-проходите, – расшаркался Саша, – папа будет очень рада.
Принцесса обалдевши глянула на него, но промолчала.
– Алексашка, шут гороховый, – донесся из операционной голос Починка, – иди, анестезию готовь!
– Без меня никак! – шепотом сообщил Голубков и исчез за дверью. Сергей и Диана остались вдвоем. Девушка нерешительно спросила:
– У вас тоже есть шуты?
– Хватает, – на полном серьезе отозвался парень, – мы все шутили понемногу… Ты главное не волнуйся.