– Поймал! – он громко заорал.
Зачем так-то? Мое ухо же рядом… оглушил, ей богу. Но что же получалось? Мужчина выкрикнул, что поймал, что успел. Так… я точно не умерла? Я не умерла! Вот и ощущения подсказывали, что меня держали на руках.. на крепких таких. Но открывать глаза все же было страшно. А надо. Потому что начала различать непривычные звуки и запахи. Последние довольно сильные. Так мог пахнуть чей-то мех, к нему примешивался лошадиный пот, дым костра, горчинка коры, вроде бы, аромат хвои и что-то еще. И спаситель… он принялся хохотал и меня тискать, а потом потерся подбородком о макушку.
– Курт, тебе привалило счастье, – раздался где-то справа еще один мужской голос. – Не успел приехать, а уже обнимаешь девицу. Везунчик.
В отличие от первого, веселого, этот был… будто привык всем выговаривать и ставить на вид, но в нем чувствовалась усмешка. И мне нестерпимо захотелось взглянуть на его обладателя. Разлепила веки и… откуда на городской улице всадник? Да я такого огромного коня в жизни не видела… так близко. А верхом сидел мужчина в меховом плаще. Нет, не в дубленке, не в шубе и не в парке, а именно в широком меховом плаще. Капюшон сполз всаднику на широкие плечи, поэтому на его темную шевелюру падал снег. Надо же, какие густые и длинные волосы были у этого мужчины. И, надо же, снег! Он продолжал идти. А вот улицы не было видно, потому что она исчезла… совсем. Кругом простиралась девственная природа. Поля, леса и над нами нависал утес. А недалеко угадывалась дорога. Припорошена снегом, но под ним точно был грунт, а не асфальт. На белом снегу различимы следы от саней и копыт. И та дорога извивалась, вторя берегу бурливой речушки, шла под уклон и стремилась пересечь белоснежное поле, за которым угадывался населенный пункт. Пока виднелись только дымы, предположительно, из печных труб. И свет! В пасмурном небе пыталось пробиться солнце. Как так? Сейчас, разве, не ночь? Ничего не понимала.
– Где я? – вскрикнула и завертелась-завозилась в руках своего спасителя.
Кстати, он тоже был наряжен в меха. И тоже имел длинные волосы, но завязанные в хвост кожаным шнурком, только светлые. И своими серыми глазищами смотрел на меня очень весело.
– Сомлела, девица? Да, я такой. У меня от вашей сестры отбоя нет. А как дотронусь до какой, так все, считай, пропало ее сердечко.
– Хорош балагурить, Курт! – в голосе темноволосого мужчины послышалось недовольство. – Поставь девчонку на землю. И уши ей любовной ерундой тоже нечего заливать. Не то… допрыгаешься у меня, герой-любовник…
– Все грозитесь, Ваша светлость. А я, может, и не прочь жениться, – хохотнул блондин и поставил меня довольно резко на ноги. – Взгляните, какая ладная девушка, – сказал так, а сам уже больше не смотрел в мою сторону, а направился к стоящей неподалеку группе всадников, один из которых держал за повод гнедого коня под седлом. – Носик точеный, глаза ореховые, ресницы длинные и густые, а губы… такие так и хочется целовать. Больше-то в этих тряпках и мехе ничего не рассмотреть, закутана от мороза, что капуста, но думаю, под ними есть, что может полюбиться мужчине.
Я так и впилась глазами в темноволосого командира. Его Курт назвал светлостью? Не ослышалась? С ума сойти, что творится! И поймала на себе оценивающий взгляд синих прищуренных глаз. Им по мне темноволосый мазнул и выдал своему подчиненному следующее:
– С каких пор стал смотреть в сторону простых крестьянок?
– А как они стали мне в руки с утесов падать! Не знак ли это Светлого? А ребята, что скажете?
Ребята что-то там загомонили, а я перевела взгляд на себя. И тогда чуть ни оступилась и не осела прямо в сугроб. Что это на мне было? Тулуп безразмерный? А сверху еще перевязанный-перепоясанный огромным шерстяным платком. И такой же плат был накручен на голове. Может, и не один, по ощущениям. А на ногах красовались… нет, не валенки, а грубо сшитые меховые сапожки. Потом подняла руки и осмотрела варежки из толстой пряжи. Крестьянка… Он так сказал?
А где мои джинсы и футболка, в которых сидела на бабушкиной кухне, полезла на подоконник и… Стоп. Я, значит, не вывалилась в окно? Это радует. Это очень и очень радует. Но что тогда сейчас происходит? А! Тут меня озарила догадка. Я же просто напилась до беспамятства и заснула, должно быть. Прямо там, за столом. Или смогла добрести до дивана? Черт, совсем ничего не помнила.
Но и ладно. Главное, что жива. Вот высплюсь, соберусь с силами, приведу себя в порядок и начну заново строить жизнь. С нуля. А что? Хм, а это, значит, мой сон? Вот этот утес, всадники, Светлость, взявшийся снова откровенно разглядывать. Не нравился мне его взгляд, потому что какой-то пронизывающий. Нет, это надо! И сновидением судьба обидела! Подбросила в голову видение из какого-то исторического прошлого, и тут же чуть все ни угробило, сбросив с утеса. И еще! Кому-то снится, что они принцессы, графини, а тут… крестьянка. Обидно.