– А чем тебе не нравятся автомобили? Вон какие красивые тачки!
– Они все прилизанные какие-то. Словно нерусские.
– Так больше половины и есть нерусские.
– А какие же?..
– Всякие. Японские, немецкие, американские…
– Но почему?! – Мирон замер на месте, задыхаясь от недоуменного возмущения.
– Да потому, что они лучше! – затрясла кулачками Сашенька. – И не придуряйся, умоляю тебя! Никогда не поверю, чтобы даже в параллельном мире «жигули» были круче «мерседеса»!
– «Жигули» я не знаю, что такое. А вот «князь Владимир», например, во много раз лучше «мерседеса». Да и «рубеж» тоже. Правда, «рубеж» другого класса.
– Погоди, какой «князь Владимир»? – скривилась в ухмылке девушка. – «Москвич», что ли, недоделанный?
– Да ты что? – Матвей замахал руками, словно мельница крыльями. Судя по всему, автомобильная тема была ему очень близка. – О «москвиче» я вообще не говорю. Это же авто представительского класса! На нем сам великий князь ездит! Такой машине твой «мерседес» в подметки не годится! А уж американские автомобили – это же смех один! У нас все слизано. И про японские – не надо меня смешить! Какие еще автомобили в Японии? Они и велосипеды-то в Китае покупают.
– Ну, все! – притопнула Сашенька и уперла в бока руки. – Если раньше ты просто врал, то теперь – заврался окончательно! Такие фантазии папа даже в рассказы свои постеснялся бы вставить. Все, прощай. И теперь уже навсегда!
Девушка опять стала разворачиваться, но краем глаза успела заметить, что Мирон на нее не смотрит. И даже не отреагировал на ее замечание. Саша решила погодить с окончательным уходом. Хотя бы до выяснения странного поведения юноши.
Юноша же глядел не отрываясь на небольшой двухэтажный – и двухподъездный – домик. Совсем неказистый и старый, скорее всего, еще дореволюционной постройки, притулившийся в конце узкого переулка, до которого они как раз успели дойти.
– Чего еще? – пробурчала Сашенька. – Императорский дворец узрел?
– Нет, – сухо ответил Мирон. – Это мой дом. Он здесь есть.
– Прекрасно! Наконец-то хоть что-то у тебя сошлось. Может, на поправку пошел? Или врать устал?
– Я не врал, – рассеянно прокомментировал слова девушки Мирон. – И не болел. А это на самом деле мой дом. Но…
– Что еще?
– Давай подойдем ближе.
– Пошли. Но только без фокусов, а? Я на самом деле устала. Может, тебе и кажется, что, оригинальничая, ты больше нравишься девушкам, но поверь, что это не так. Перебор – он во всем вреден.
Саша продолжала читать Мирону мораль о вреде излишнего выпендрежа, на что в ответ не услышала ни реплики, пока они не подошли к самому дому. Вблизи тот оказался еще более убогим, чем издали. Да и то его спасало отсутствие в непосредственной близости фонарного столба. Точнее, сам-то столб имелся, но лампочка в нем не горела.
– Да уж, – сморщила носик Саша. – И ты тут живешь?
– Да, – скупо обронил Мирон. – Снимаю комнату.
– А почему не с родителями? Свободы захотел? Девушек водить сподручней? – Последний вопрос вылетел словно бы сам по себе, да еще и задала его Сашенька неожиданно дрогнувшим голосом, что ее ужасно разозлило. Но Мирон не обратил на это внимания. И ответил вовсе не то, что она ожидала услышать:
– У меня нет родителей. Они погибли, когда я был маленьким.
– Как погибли?.. – ахнула Саша, ругая себя за бестактность. – Ты прости, я не знала…
– Да что уж там! Восемнадцать лет прошло. Но я их хорошо помню. Мы в машине ехали, когда… В общем, я вот жив остался, а папа с мамой…
– Прости-прости! – неожиданно прижалась к Мирону Сашенька, обняла его, но тут же, спохватившись, отпрянула. На глазах ее блестели слезы.
Мирон замер, боясь пошевелиться. Все мысли разом повылетали у него из головы. Единственное, что ему хотелось сейчас, – чтобы Саша снова обняла его и не расцепляла руки подольше.
Сашенька же, устыдившись спонтанного проявления чувств, сухо, грубовато даже, бросила:
– Ну, все. Проводила тебя, дальше сам. До дверей и без меня дойдешь. Пока. Звони, если что.
Однако Мирон не двинулся с места. Он смотрел на Сашеньку таким взглядом, как смотрят взрослые на несмышленого ребенка – с укоризной, но в то же время с умилением.
– Что опять не так? – насупилась девушка.
– Куда же я пойду?
– Домой. Это ведь твой дом?
– Мой. Только он здесь.
– Разве это плохо? Поскольку дом здесь, то в него осталось только зайти. – Сашенька тоже перешла на тон воспитательницы детского сада.