Очнулся он от невообразимого холода. Защитный кокон спас его в момент жесткого приземления, но уберечь от холода, конечно, не мог. Выпутавшись из подушек и тросов, Кудла огляделся. Судя по всему, корабль, неуправляемо летевший вниз, окончательно разбился об одну из скал, в изобилии покрывающих гору. Обломки рассеялись по округе, лишая его даже малейшего шанса собрать корабль.
Все пропало. Но осталась жизнь.
Кудла принял решение и начал аккуратно спускаться вниз, надеясь встретить помощь.
Мама, задремавшая на скамейке, не видела, как ее Мишка, вцепившись детской ручонкой в решетку, другой утирает слезы, глядя на скитания эртога.
Ему удалось спуститься с гор и устроиться возле какого-то озера, питаясь листьями деревьев и рыбой. Там его и нашла группа альпинистов. Потом, после того как альпинисты в страхе разбежались, так и не начав восхождение, к озеру прибыла другая группа. Кудла очень надеялся, что его поймут, но охотники, как оказалось, умели только ставить сети и капканы.
– Так я оказался здесь. – Существо, похожее на плешивого медведя, улеглось, положив лобастую голову на лапы.
– И давно ты тут? – Детские глаза были полны слез.
– Давно. – Кудла вздохнул. На табличке, прикрепленной к решетке, значилось: «Старейший обитатель зоопарка».
– А ты… – Мальчик замешкался, стесняясь задать очевидный вопрос.
Пришлось прийти на помощь:
– Не умру. Мы, эртоги, живем очень долго.
– Это хорошо. – Мишка кивнул в ответ собственным мыслям. – Мне надо вырасти. Когда я стану большим, я вернусь к тебе, и мы что-нибудь придумаем. Я обязательно вернусь к тебе, Кудла!
– Мишка, ну ты намечтался уже? – раздался голос со скамейки. – Пойдем есть мороженое.
Кудла смотрел, как полосатый мальчик идет по аллее, держа за руку женщину в розовом.
Теперь у него появилась надежда. Эртоги живут долго.
А Мишка вырастет и обязательно придет на помощь.
Волшебство
Посвящается Елене Шевченко
Крылья от усталости просто гудели.
Она уселась на ветку и, глубоко вздохнув, оглядела результат своего труда: волшебство сотворилось безупречным.
Разноцветное панно, развернувшееся на фоне голубого летнего неба, мерцало в точности так, как ее прозрачные, дробно искрящиеся под солнцем крылья. Каждое дуновение ветерка, едва коснувшись сотворенного ею чуда, извлекало из него звук. Сначала легкое стаккато шепотом, похожим на шелест осоки в дюнах, рассыпалось вместе с мириадами бликов. А чуть позже начинали звучать скрипки, раздвигая пространство почти до бесконечности, пока не вступал гобой. Он замыкал звук, возвращая мерцающей пелене глубину. А скрипки не умолкали. Они вели волшебную мелодию, увлекая за собой альты и виолончели. Гобою же вторил саксофон, вдруг, внезапно, перетягивавший на себя мелодию, словно одеяло. А потом опять по небу рассыпался искрящийся трепет стаккато.
Это было невероятно прекрасно.
Она любовалась собственным чудом и даже немножко гордилась им. Дивная песня будет мерцать и звучать, пока полуденное солнце не высушит мельчайшие капельки воды, причудливо сплетенные в волшебство.
Она посмотрела вниз, на город. Почему-то кроме нее никто больше не любовался чудом. Существа, торопливо снующие по узким улочкам, были слишком обременены поклажей или заняты своими насущными делами. У них не находилось ни единой минутки, чтобы поднять голову и посмотреть на то, что творится в небе.
Она вздохнула: «Пора улетать. Видимо, они не могут или не хотят верить в чудеса. Но где-то непременно должны найтись те, для кого мое волшебство станет подарком судьбы».
И, взмахнув отдохнувшими крыльями, она полетела за горизонт.
Лишь один муравей на секунду поднял голову, чтобы посмотреть, куда улетает эта непонятная сине-зеленая стрекоза. Затем он вновь сомкнул жвала на жирной гусенице: скоро зима, и гусеница, в отличие от небесной музыки, пригодится.
Возвращение
Он запер дверь и поставил на пол видавший виды чемодан.
– Ну, здравствуйте этому дому, – произнес он, соблюдая традицию, хотя ответа не ждал.
Дом, дождавшийся наконец хозяина, наверное, был рад, но ответить, конечно, не мог. А больше отвечать было некому.
Он открыл чемодан, чтобы достать тапки. На другое попросту не хватало сил: перелет, потом затянувшееся ожидание в аэропорту и снова перелет… «Кто угодно устанет», – подумал он.
Застелив кровать чистым бельем и наскоро приняв душ, он опрокинулся в глубокий сон.