Джейн благодарно улыбнулась. Карие глаза ее пылали таким ясным огнем, что если бы подполковник верил в бога, то подумал бы, что видит перед собой ангельский лик. Но в бога он не верил, а черта мог увидеть в любую минуту. Ему было сейчас известно то, чего не знал никто в мире, - он знал скрытое от двух женщин их будущее, и от этого ему было нелегко.
Ковалю вспомнилось, как утром, проснувшись и собираясь в гостиницу, с болью размышлял о судьбе молодежи "по ту сторону". Мир, в котором выросла Джейн и который впитала в себя, это мир, где деньги - все, а человек ничто.
Деньги есть деньги. В них и святой человеческий труд, и человеческое зло, все зависит от того, какой стороной их к себе повернуть. Вспомнилось, как маленькая Наталочка спросила: "А почему они круглые?" - "Чтобы быстро катились", - отшутился он тогда.
Дмитрий Иванович за долгую жизнь пришел к выводу, что человека к агрессии подталкивают определенные социальные условия, что агрессивность не запрограммирована от рождения. Люди по природе своей не агрессивны и не миролюбивы, считал он, все зависит от обстоятельств, которые могут изменяться, вызывая те или иные реакции. Воспитывать человека надо с самого раннего детства. И воспитание - это не только внешние влияния на личность. Человек сам должен себя делать человеком и нести за себя полную ответственность. В этом - главное...
Через несколько минут Джейн была готова.
- Ты ничего не забыла? И сразу же дай телеграмму. - Кэтрин ходила по комнате, нервничала, как это бывает в последние минуты перед разлукой с близкими.
Вдруг что-то вспомнив, бросилась в спальню и возвратилась со своей сумочкой. Сев за стол, вынула ручку и чековую книжку.
- А сама вот забыла, - смущенно промолвила, обращаясь больше к Ковалю, чем к Джейн. - Девочка оказалась бы в Лондоне без копейки.
"Там ведь родной брат!" - хотел было сказать подполковник, но сдержался.
- Да ничего, я как-нибудь устроилась бы. - Джейн взяла чек, внимательно прочла и, довольная, прижалась к щеке матери.
Наконец наступила минута прощания. Кэтрин обняла дочь, всхлипнула. Джейн наклонилась к ней как-то боком, словно хотела боднуть головой, и казалось, что она прячет слезы, но Коваль был уверен, что глаза у Джейн сейчас сухие и колючие.
- Я тоже вскоре приеду. Возможно, через неделю. Во всяком случае успею к помолвке... Правда, Дмитрий Иванович? - Миссис Томсон, вытирая платочком глаза, с надеждой взглянула на Коваля. - Обо всем распорядись сама. По-хозяйски! Ты все взяла?..
Зазвонил телефон. Коваль снял трубку.
- Да. Я слушаю. Ждите у подъезда... Моя машина приехала, - объяснил женщинам, отойдя от телефонного столика. - У нас обычай - молча посидеть перед дорогой. Спокойно подумать, не забыли ли что-нибудь. Верно, Катерина Григорьевна? Припоминаете?
Миссис Томсон кивнула. Села рядом с дочерью на диване. Коваль опустился в кресло.
Через несколько секунд Джейн вскочила.
Подполковник не спешил подниматься. Он словно чего-то еще ожидал, еще одного эпизода драмы, ожидал внешне спокойно, только напряженный взгляд говорил, что он волнуется.
Капкан на зверя поставлен, зверь подошел к нему и должен был сейчас всунуть лапу. Но и при самой твердой уверенности в душе остается место для червячка сомнения.
- У вас, кажется, существует еще один обычай: рюмка на посошок, сказала Джейн.
- О, вы уже успели изучить наши привычки? - изобразил на лице удивление Коваль.
Увидев, как зверь сам лезет в капкан, он потерял последнюю надежду на то, что ошибся в своей сыщицкой догадке.
- У нас тоже есть нечто похожее, - сказала Джейн спокойно.
Однако это было наигранное спокойствие - в глубине души Джейн все же нервничала, и это чувствовалось в поспешных, резких движениях, словно она стремилась побыстрее покончить с делом, которое ее ожидало.
- А время? - произнесла миссис Томсон, взглянув на миниатюрные часики-кулон.
- Мы по-быстрому. У нас есть бутылка шампанского, которое ты так любишь, мама. А вы с нами не откажетесь? - спросила Джейн Коваля. - За мои счастливые взлет и посадку. Или это вам не разрешается по службе?
- Вообще-то не разрешается. Но ради компании, ради вас, Джейн, нарушим правило. С большим удовольствием. - Коваль вздохнул: все шло, как и предвидел, и от этого на душе было не радостно, а, наоборот, грустно и тяжко.
Джейн, поставив шампанское на стол, направилась к буфету за фужерами. Миссис Томсон хотела помочь, но она замахала руками:
- Я сама, ты посиди... В последний раз угощу.
Взяла три фужера, расставила их на круглом столике и попросила Коваля откупорить бутылку.
Когда пробка с громким хлопком вылетела и шампанское, шипя, начало выбегать из бутылки, Джейн схватила фужеры:
- Наливайте!
- Нет, нет, - запротестовал Коваль. - Мое дело - откупорить, а угощать - ваше. Не имею права лишить вас удовольствия "в последний раз", как вы сказали, угостить маму.
Джейн молча взяла из его рук бутылку и начала разливать вино по фужерам.
Коваль следил за ней краем глаза - так смотрят на синичку, которая в холодную зимнюю пору села на открытую форточку, боясь испугать ее и в то же время стараясь не потерять из вида. На какой-то миг Джейн закрыла собой стол и сразу же отошла в сторону.
Все взяли фужеры. Кэтрин уже раскрыла рот, чтобы произнести достойный случаю тост, но Коваль вдруг приказал ей:
- Миссис Томсон, поставьте свой фужер!
Удивленная женщина послушалась.
- Что же это вы, Джейн, подсунули матери самый плохой фужер, с щербинкой? Смотрите, у нас с вами целые, а у матери - надколотый. Хорошо же вы ее угощаете в последний раз! Поменяйтесь...
- Боже мой, какая разница! - махнула рукой Кэтрин.
- Тогда попросим новый бокал у дежурной. Это плохая примета - пить из щербатой посуды.
Миссис Томсон не успела возразить Ковалю, как он сделал два быстрых шага к двери, возле которой на стене были размещены кнопки.
Джейн, ища глазами, куда бы вылить вино, взяла со стола фужер матери. Коваль, все время следивший за ней, бросился назад и успел схватить ее за руку.
- Поставьте фужер!
Джейн старалась вырвать свою руку:
- Кто дал вам право?!
Шампанское выплескивалось на пол. Кэтрин, ничего не понимая, испуганно наблюдала эту сцену.