Дверь отворилась, в номер без стука вошли лейтенант Струць в милицейской форме, дежурная по этажу и еще какая-то женщина.
Джейн совсем обезумела, в глазах ее было что-то жестокое, дикарское. Подполковник свободной рукой отобрал у нее фужер с остатками шампанского.
- Товарищи, - обратился он к Струцю и понятым, - в этом фужере, который подала миссис Томсон ее названая дочь Джейн Томсон, вместе с шампанским содержится отрава. Сейчас мы отправим вино на экспертизу, а вы, лейтенант Струць, тем временем составьте протокол... Первая попытка отравить миссис Томсон на даче, - добавил Коваль, - не удалась - умер Залищук, по жадности выпивший чужое вино... Миссис Томсон не мать Джейн. Джейн это знала и таила в себе, хотя Катерина Григорьевна, то есть Кэтрин Томсон, воспитывала ее и любила как родную... - Коваль перевел дыхание. Она, - кивнул на Джейн, забившуюся в угол дивана и смотревшую оттуда глазами затравленного зверя, - не могла уехать, не попытавшись еще раз осуществить свой замысел... К счастью, мы вовремя об этом догадались... Отведите, Виктор Кириллович, ее в мою машину... Я обещал Джейн отвезти ее... Отрава действует медленно, и преступница успела бы вылететь домой. А с Англией конвенции о выдаче уголовных преступников у нас нет, - закончил Коваль. - Итак, расследовать ее преступление будем здесь.
- Нет, нет! - отчаянно закричала Джейн. - Я бросила только сердечную таблетку!.. Мама очень волновалась, и я... я...
Миссис Кэтрин упала в кресло, потеряв сознание.
Коваль бросился к телефону, чтобы вызвать "скорую помощь"...
10
Вскоре Дмитрий Иванович разговаривал с Джейн Томсон в своем кабинете в министерстве.
Через несколько часов подполковник должен был встретиться с новым следователем прокуратуры и доложить ему все детали дела. Тищенко освободили от дальнейшего расследования отравления Залищука Бориса Сергеевича и поручили закончить эту работу следователю по особо важным делам прокуратуры республики Спиваку. Так было решено не только из-за неспособности Тищенко разобраться в преступлении и довести дело до логического конца, а еще и потому, что это дело приобрело большое значение.
Дмитрий Иванович знал, что согласно закону его функции - оперативного работника и дознавателя - заканчиваются. Отныне он полностью передает все материалы следователю, а сам займется какими-то другими правонарушителями. Но он не мог не увидеться еще раз с Джейн, не поговорить с ней с глазу на глаз до того, как Спивак возьмет следствие в свои руки.
Синичка, которая неосторожно влетела с мороза в теплый дом и села на форточку, запуталась в сетях, наброшенных им: в аналитической лаборатории эксперты-химики уже получили данные о наличии ядовитого гликозида брионина вместе со смертельной дозой наперстянки в том фужере вина, который Джейн поднесла миссис Томсон, и в изъятых во время обыска сердечных таблетках. Но в ушах подполковника еще стоял отчаянный писк синички; рука, которая держала ее, еще помнила трепещущие крылышки и чувствовала остренькие, хотя и слабые коготки. Все это почему-то тревожило душу, и Коваль хотел лишний раз увериться в своей правоте.
Перед Дмитрием Ивановичем теперь сидела в кабинете не энергичная, самоуверенная девушка, хорошо умевшая скрывать возраст, а осунувшаяся женщина старше своих лет. Джейн словно вся съежилась, сгорбилась, глаза потускнели, на щеках пятнами горел нездоровый румянец. Что-то новое, резкое появилось в ее жестах и взгляде за последний час. Она словно не замечала Коваля и, нахохлившись, отвернулась к окну.
- Джейн, - сказал подполковник, - теперь, когда все карты открыты, я хочу откровенно поговорить с вами.
Она вздрогнула, услышав его голос, но голову не повернула.
- Джейн, вы меня слышите? Ну как хотите... Это для вас последняя возможность... Дальше вами займется следователь.
Джейн повернулась к Ковалю, и погасшие глаза ее вспыхнули злым огнем.
- Ни с вами и ни с каким следователем я не буду говорить без представителя посольства. Я требую немедленного приезда посла или кого-нибудь от него! Я не разрешу издеваться надо мной... - На глазах у нее показались слезы.
- Если вы думаете, что мне очень приятно беседовать с вами, то ошибаетесь, - сердито пробурчал Коваль. - Но я должен еще раз поговорить. И это, кстати, не столько в моих, сколько в ваших интересах... А посольство мы уже известили, и их представитель прибудет... Джейн, вам не хочется спросить, что с мамой... то есть с миссис Томсон? Она жива, только в больнице. Вас, наверное, беспокоит ее здоровье? - не удержался от злой иронии.
- Да! Беспокоит! - закричала Джейн, вскочила, затопала ногами. - Да! Это моя мама, и я ее люблю! И вы не имеете права подозревать меня в гнусном преступлении! Как вам не стыдно!.. - Она разрыдалась, упала на стул.
Коваль понимал, что Джейн нужно выплакаться, и не трогал ее. Она плакала, прижавшись лбом к стеклу на столе, а подполковник терпеливо вышагивал по кабинету.
Когда Джейн успокоилась, Коваль сел напротив и пристально взглянул в ее покрасневшие глаза.
- Должен поставить вас в известность, - нарочито официальным тоном произнес он, - что в вине, которое вы подали матери, была та же отрава, от которой погиб Борис Сергеевич Залищук. Это уже установлено. Таким образом, мы не только подозреваем...
- Я бросила в фужер сердечную таблетку!
- Такую же самую, которую растворили в вине, выпитом в тот трагический вечер на даче?
Джейн кивнула.
- У мамы заболело сердце, а старые таблетки кончились.
- И мама не выпила то вино?
- Я не помню. Я не следила.
- Тот стакан выпил Залищук, когда все вышли в сад. В таблетке, растворенной вами в вине на даче, как и в остальных, была отрава. А в гостинице вы попытались бросить такую таблетку незаметно.
- Пряталась от мамы. Чтобы она не догадалась, что я боюсь за ее сердце. Вы думаете, ей легко отправлять меня одну. Она только вида не подавала! Но вы еще не сказали, как она себя чувствует.
- Более-менее. Возле нее врач. Надеюсь, перенесет этот удар потому, что рядом с ней еще и давний друг - Андрей Воловик... Теперь скажите, где вы купили эти сердечные таблетки, в какой аптеке, по чьему рецепту?
- Ни в какой аптеке, ни по какому рецепту. Я их не покупала. Таблетки мне дал Роберт, когда я летела сюда.