Кошка и сама зарумянилась — победив, вспомнила собственный урок обращения со средствами контрацепции. Но со стороны можно было подумать, что это от смеха.
Габи с тех пор притихла, и наметившееся противостояние с мужской половиной перешло в режим холодной войны.
***
Что-то изменилось. Ветер блуждал между деревьями особенно гулко, а вечерняя прохлада отдавала металлом.
Костер в поселении Койво не горел. Его могло задуть сильными порывами ветра или залить недавним доджем. Но почему никто не спешит разжигать его снова? Кошка ускорила шаг, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь.
Пусто. Никого. Ни в маленьких землянках. Ни на сторожевых башнях. Кошка почувствовала себя, словно на необитаемом острове. Тишина звенела в ушах и мешала соображать, что делать дальше.
— Уходи отсюда, — резкий оклик сверху оборвал тишину. На вершине склона стояла крупная фигура. В темноте ее черт не разобрать, но какой должна быть темнота, чтобы не узнать голоса того, кого любишь. Кошка бросилась по склону и, не помня себя, оказалась наверху.
Чарли дернулся, разрываясь между желанием броситься прочь и остаться на месте.
— В чем дело?! — в голосе Кошки чуть ли не впервые в жизни прозвучали истеричные нотки.
Чарли дернулся от нее в сторону, но в последний момент передумал и схватил ее за плечи.
— Эйприл, послушай меня, — зачастил он, глядя на нее тяжелым взглядом. — Тебе нельзя здесь оставаться. Это опасно! Уходи! Немедленно!
Кошка испугалась не его слов, но безнадежного тона. Когда неровный сумеречный свет лег на его лицо, Кошка невольно отпрянула — поперек круглого лица тянулась огромная кровоточащая рана. Чарли, воспользовавшись этим, оттолкнул ее и бросился прочь, дыша, как раненый зверь.
Кошка не удержала равновесия и больно ударилась копчиком. А спина Чарли тем временем исчезала в пугающем мраке. Режущая боль пониже спины помешала ей броситься следом. А потом ее резко затошнило, и она открыла глаза на матраце Бедуинки, под голубым сиянием экрана.
— Тише ты — зад отшибешь, — прошелестела подремывающая рядом Крыса.
Кошке понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и справиться с головокружением. Пошатываясь, она встала с матраца и, не обращая внимания на неодобрительные оклики, прямо по рассыпанной снеди зашагала прочь. Ей нужно обратно на Изнанку — нельзя же «уходить» на глазах у веселой компании.
Кошка зря боялась исчезнуть при свидетелях. Исчезнуть у нее не получилось ни при свидетелях, ни в одиночестве, ни при безмолвной поддержке троих котов. Она больше не смогла выйти на Изнанку. Ни сегодня, ни когда-либо в будущем.
Она чем-то разгневала Дом, и он ей отомстил, изгнав навсегда.
***
Заняться стало решительно нечем. Только слоняться целый день по извилистым коридорам, исхоженным вдоль и поперек, уже без надежды «прыгнуть». Покрикивать на перевозбужденных девушек и дожидаться, когда ее бывшая спальня опустеет. Рыжая и Русалкой почти все время проводили в четвертой, а вот Муха зачастила раскладывать не сходящиеся пасьянсы. Когда и она улетала, можно было привалиться затылком к боку Кошатницы и просто молчать. Та ни о чем не спрашивала, но Кошка все равно считала, что ее понимают.
— Какое будущее может быть у обрубка? — однажды серьезно спросила Кошатница.
— Не знаю. Какое?
— Знала бы — не спрашивала, — резко огрызнулась Кошатница, но продолжала почти просящим тоном. — Помоги мне уйти…
Кошка собиралась сказать, что не может, потому что и сама уйти не в состоянии, но Кошатница опередила ее, будто прочитав мысли:
— Не туда. И не сюда. Пожалуйста, помоги…
Кошка, не скрывая злости, глянула на подругу:
— Ты соображаешь, о чем меня просишь?!
Она и так в полной заднице, а лучшая подруга собралась на тот свет с ее помощью.
— Соображаю, — покорно согласилась Кошатница. — Поэтому и прошу именно тебя. Ты ведь меня понимаешь.
На душе стало гадко до неприличия. Кошке отчаянно захотелось схватить расшатанный стул и треснуть им по оконному стеклу, чтобы выяснить, что же прочнее. Или закричать от бессилия. Но пришлось подняться и тихо покинуть спальню, не забыв выключить свет — у Кошатницы болели глаза.
***
— Знаешь, я ее ненавижу, — задумчиво протянула Кошка, разглядывая черепа на картине под оптимистичным названием «Древо жизни».
— Кого? — Сфинкс, по случайному стечению обстоятельств, стоял рядом.
— Ведьму.
Сфинкс не уловил связи между Ведьмой и картиной Курильщика, но все равно уточнил:
— Почему же?
— Это все из-за нее. Не заводи она интрижек направо и налево, ничего бы не было.
— Тебе «Таро» так сказали? — Сфинкс тщетно старался сдержать злость. Кто такая эта Кошка, чтобы так говорить о Ведьме? Что она вообще может знать — это же не она носила письма между ними?
Кошка помотала головой, и Сфинксу удалось перехватить ее взгляд. Он, увидев незнакомую рыжеволосую фигуру в не самом приличном виде, все понял.
— Ты сама знаешь, что причина была не в Ведьме. И даже не в Мавре с Черепом.
— Знаю, — покорно согласилась она. — И это еще сильнее нервирует.
— Кому-кому, а тебе сейчас только нервироваться… — Сфинкс не собирался ее успокаивать хотя бы из уважения к памяти Ведьмы.
— Обсуждаем планы совместного побега? — когда Рыжий успел подойти и даже вклиниться между ними?
— Не побега, но предполагаемого «бунта красавиц», — отозвался Сфинкс.
— Красавиц? — Рыжий приложил ладонь козырьком ко лбу и стал вызывающе внимательно оглядываться по сторонам. — Здесь не осталось красавиц — Кошенька всех повыгоняла.
Насмешливый тон Рыжего стряхнул с Кошки тоскливую задумчивость.
— Никого я не выгоняла, — отозвалась она. — Красавицы сами как вас увидели — решили: на хрен надо.
Рыжий загоготал и вразвалочку двинулся дальше. Сфинкс ушел вместе с ним, а Кошка подошла к картине ближе, чтобы черепа превратились в груши.
Она солгала. Ведьму она не ненавидела уже давно. С тех пор, как представила, что на месте Черепа мог бы быть Чарли.
***
Она искала Крысу, а та, как назло, не находилась. Кошка решила, что она внепланово ушла в Наружность, но распахнувшаяся дверь комнаты для посещений убедила ее в обратном.
Крыса молнией пронеслась мимо нее, а из комнаты вышел низенький толстый мужчина в сопровождении растерянной Овцы. Кошка стиснула зубы — опять папаша Крысы испортил ей настроение, значит соваться с заказом ближайшее время бесполезно.
— Разве детям положено так разговаривать с родителями? — благоговейно возмутился мужчина, обращаясь то ли к Кошке, то ли к Овце.
— Ты стала бы так разговаривать с отцом, девочка? — Овца уже обращалась к ней, ища поддержки перед почтенным посетителем.
Овца плохо знала Кошку, а Кошка хорошо знала этого мужчину по рассказам Крысы.
— Я бы не стала так разговаривать с отцом, — охотно согласилась Кошка, и на лице Овцы мелькнуло довольное одобрение, но слишком рано. — Я бы такому отцу сразу вилку в глаз воткнула.
Кошка развернулась, чтобы не видеть вытянувшихся лиц и поспешила уйти, чтобы слышать как можно меньше Овечьих причитаний.
***
Хоть в тюрьме, хоть в церкви всегда можно достать запрещенные препараты. Что уж говорить про «социализированно-благополучный» Дом. И всегда и везде есть личности, осведомленные, как из разрешенных веществ сделать запрещенные.
Кошка замешивала в эмалированной кружке субстанцию из порошка, воды и дурно пахнущей эмульсии. В мультфильме в этот момент непременно появилось бы облачко в виде черепа с костями. Кошкины голова и сердце были абсолютно пусты, поэтому руки работали резво и ни разу не дрогнули. Будто разум, опасаясь гигантской перегрузки, начисто отключил все переживания.
Мимо пролетела крупная жужжащая муха, и Кошка проследила ее полет до самого слухового окна, из которого она вылетела попытки с двадцатой. Посмотрела на стакан с прозрачной жидкостью. Если не знать, что там замешана смерть, примешь за обычную мутную жижу, заменяющую домовцам алкоголь. Она аккуратну взяла стакан и пошла к своему крылу. Движения ее были еще более медленными и плавными, чем обычно, — не хотелось без необходимости растрясывать жидкость.