Моё тело похолодело от ужаса, будто бы меня уже превратили в мертвеца, и я едва заставила себя сдвинуться с места и снова побежать. Но этот раз так, как не умела прежде. Он дышал мне в затылок, мне даже мерещился какой-то едва уловимый шёпот, но всё, что я видела перед собой — это порог моего дома, моей хрупкой скромной крепости, моего единственного укрытия. Дверь оставалась распахнутой, а в проёме стояли ша и Сэм. Они что-то настойчиво кричали, но я не разбирала их слов, в моих ушах всё звенело и гудело так громко, что я не могла расслышать и собственные мысли. Последний рывок, и моё тело упало на пол прихожей, с силой, с размахом. За мной быстро щёлкнула дверь, и я, хоть и не видела, знала, что моя семья сейчас затыкает тряпками все щели у порога. Когда я подняла глаза от ковра, то мгновенно наткнулась взглядом на пепельную мглу, растёкшуюся за окном.
Он стал приходить в Город после времён Чистки. Ша говорит, что это плата за пролитую кровь, ведь Пустошь никогда не оставляет безнаказанным за любую провинность. Может, поэтому он такой мрачный и грязный, будто хранящий в себе пепел того огня, что пожирал леса, и, может, шёпот тех убитых несёт он за собой, дабы свести с ума всех, кто ещё остаётся в живых. Туман появляется каждый год в середине лета, всегда именно так, хоть и определить его точное время всё ещё невозможно. Он вдруг просто закручивается в лесах и двигается на Город. Туман может оставаться целую неделю, а может лишь пару часов, и потом он просто растворяется в воздухе. Удивительно. Но время его периода — это время абсолютного бездействия, мы словно заперты, как в темницах, в стенах своих же собственных домов. В Туман нельзя выходить из зданий, нельзя даже открыть окошко, ведь стоит только оказаться в его объятиях, как с тобой произойдёт что-то ужасное, что-то способное свети с ума, лишить рассудка самым мучительным способом. Когда Туман только стал появляться, в Городе после него часто оставалось много жертв. Их находили на улицах в странных позах, с перекошенными лицами и с остекленевшими глазами, запечатлевшими сам Ужас... Говорят, что на телах некоторых погибших обнаруживали глубокие следы когтей, словно громадный хищник напал на бедняг. Так появилось много легенд и страшилок про страшного зверя, что бродит в серой мгле. Никто не знает наверняка, что прячется в Тумане на самом деле, но желания выяснить правду пока ни у кого не появлялось. Главное, все помнят: нельзя открывать дверь на стук, потому что Туман может обманывать и всегда желает выманить тебя из дома...
Я сидела на диване, позволяя ша обрабатывать мои ладони.
— Нечего морщиться. Уже давно не маленькая девочка, — ворчала она.
— Будто это что-то меняет, — буркнула себе под нос Сэм. Вот это да! Первое замечание в мой адрес за всю неделю! Сестра сидела напротив и казалась полностью погрузившейся в изучение какой-то преумной книги, которую она читала уже, наверное, раз в шестой.
— Всё, жить будешь! — заключила ша с улыбкой.
— Спасибо!
— В этот раз сигнал дали позже, — вдруг помрачнела няня. — Его всё труднее отследить...
— Может, просто ответственные халатно отнеслись к своей работе? — возразила я. Не хотелось верить, что Туман становится опаснее.
— Нет, — потянула ша, — вы думаете, он не умнеет вместе с нами? Он та ещё зараза. Однажды, он перехитрит нас всех! Помяните моё слово!
Я заметила, как у Сэм нервно дёрнулся уголок рта. Эх, ша, эта её любовь к драматизму! Для сестры время Тумана всегда проходило особенно напряжённо. Она с детства боялась глупых сказок, и мы вместе прятались на чердаке. Сэм — потому что там есть лишь одно крохотное окошко, я — просто в качестве поддержки. А сейчас наше укрытие было оккупировано изгнанником. Я невольно подняла глаза к потолку. Надо бы его проверить. Теперь, пока мы все заперты в доме, помогать этому юноше незаметно будет ещё сложнее.
— Пойду в свою комнату, — я резко поднялась с дивана. — Пока есть время, доделаю кое-что по работе.
— Я с тобой пойду, — неожиданно заявила Сэм и вскочила. Мои брови непроизвольно поползли вверх:
— Да? Э... ну ладно.
Я успела заметить довольную улыбку ша, наверное, она посчитала это первой ступенькой к примирению, и, пока мы брели до лестницы, няня вдруг громко произнесла:
— Да, и захватите еды тому человеку. С завтрака прошло уже немало времени.
Мы остолбенели. В буквальном смысле.
— А... о чём ты? — от удивления я начала заикаться.
— Ну, тот гость, которого вы поселили на чердаке, он давно не ел.