Сумерки Запретного леса сменились рассветной рябью. Небо, проглядывающее сквозь кроны елей и сосен, было чистого лазурного цвета с редкими розовыми всполохами. Свежий воздух легким бризом обдавал кожу. Ульяна улыбнулась и сделала глубокий вдох, жмурясь и нежась в тепле огня. Мран не сводил взгляда с девушки, она была такой естественной, такой милой и нежной маленькой девочкой. И снова это странное чувство поселилось у него в груди.
Они сидели рядом на поваленном дереве. Казалось, протяни руку, и случится волшебство. Этот миг был такой трепетный и нежный. Мран поддался наитию. Он смотрел так пристально на Льяниру, что она, словно почувствовав прожигающий ее взгляд волка, повернулась к ниму. Их взгляды встретились, его напряженный и нежный с ее умиротворенным. Ликан потянулся к девушке осторожно, боясь спугнуть момент. Между ними оставалось настолько маленькое расстояние, что весь мир вокруг исчез, испарился. В глазах Ульяны промелькнуло осознание ситуации, и она отпрянула от Мрана, словно обожглась.
- Прости, - пролепетала девушка, пряча печальный взгляд и отодвигаясь от ликана.
- Нира, - прошептал Мран, и его посетила догадка. – У тебя кто-то есть? Там… дома?
Ульяна покачала головой, и ее бледные почти бесцветные глаза встретились с его яркой желтизной. Она хотела сказать, что у нее есть Вадим, но вспомнив последний телефонный разговор с ним, поняла, что в ее жизни нет мужчины, на которого можно положиться, не говоря уже о том, что бы кто-то был для нее значимым, нужным. Единственный, кто занимал все ее мысли, был рыжий красавец, кот по кличке Ра.
- Нет, - пробормотала Ульяна. – Ты не пойми меня неправильно. Ты хороший, веселый, сильный. Ты мне нравишься, Мран. Но…
Девушка запнулась, подбирая слова так, чтобы не обидеть ликана. Она давно чувствовала, что он как-то по-особенному к ней относится, но не хотела замечать это и давать ложную надежду. Да, и кто знает, как долго она пробудет здесь. Ульяна для себя решила бесповоротно, что должна вернуться в свой мир. Ее мама не переживет потерю еще и дочери. Она со смертью отца-то кое-как справилась. А если Уля погибнет, ее мама просто сойдет с ума от горя.
- Но… - напомнил Мран, наблюдая за эмоциями на лице Ниры.
- Просто я должна вернуться домой, - сказала Ульяна, возвращаясь в реальность. – Мран, у тебя еще все будет здесь, в Ильтерии. Но я здесь совершенно чужая. Я хочу домой. Моя мама, наверно, с ума сходит. Ведь машина, на которой я ехала к ней, взорвалась. Она думает, что ее единственный родной человек погиб. Я должна вернуться.
Ликан видел, как решимость на лице Ниры сменяется болью, горечью, как вспыхивают зелеными огоньками ее глаза, когда девушка говорит о маме. А нежный ласковый голос убаюкивает слух, словно Льянира поет колыбельную грустную и тягучую. Мран осознал, что Льянира для него является кем-то большим, чем девушкой, чем другом. Она стала его сестрой, младшей, озорной и, в тоже время, сильной и решительной. Нира заняла в его сердце укромный уголок и никогда его не покинет.
- Нира, позволь быть тебе братом, - вдруг попросил ликан, а Ульяна воззрила на него удивленные широко распахнутые глаза. – Ты приняла Шуми, как сестру, и я предлагаю тебе свою дружбу, заботу и защиту, как старший брат.
- Так, Шуми твоя старшая сестра? Правда? – выдохнула девушка, а Мран лишь кивнул в согласии, ласково улыбаясь ей. – Мран… Знаешь, я всегда мечтала о старшем брате. Конечно, конечно я согласна.
Льянира подпрыгнула на бревне и выплеснула всю свою радость в крепкие объятия, сжимая ликана всей своей человеческой силой. Мран расхохотался, привлекая к ним внимание жителей лагеря.
- Нира, ты меня раздавишь!
- Прости, это адреналин. Я так рада! – отпустила его девушка.
- А нам не следует провести тот ритуал?
- Нет, - покрутила головой девушка. – Кровь Шуми и твоя одного рода. Я соединилась с ней, а значит, и с тобой.
Откуда она это знала? Она ведь первый раз проводила такой ритуал. Да, Ильтерия удивляла Льяниру снова и снова, подкидывая все новые вопросы.
- Так ты разрешишь, Нира, старшему брату сопровождать тебя, как ты выразилась «в своем крестовом походе»? – прищурившись, с усмешкой спросил Мран.