Когда Кармен приехала домой, Гидеон сидел в своем кабинете. Когда-то эту комнату, расположенную над гаражом, она приспособила для себя, но в один прекрасный день, вернувшись из студии, обнаружила, что муж втащил туда оборудование для монтажа видео и врезал в дверь замок. Теперь он запирался там и часами крутил старые кассеты с «Мангусом», криминальным сериалом о сильно пьющем полицейском, имеющем вкус к насилию и к хорошеньким девочкам. Этот фильм в восьмидесятые годы был культовым, и именно на нем Гидеон сделал себе имя.
— Где ты была? — Гидеон возник в дверном проеме; в руке он держал бокал с виски.
Муж появился как раз в тот момент, когда Кармен решила, что сумеет пробраться на кухню совершенно незаметно.
— Нигде. Просто мы сегодня поздно закончили.
— Очень удобно…
Гидеон прошел на кухню и снова наполнил бокал из бутылки, стоявшей на столе. Потом закурил сигарету и, привалившись спиной к холодильнику, уставился на жену — он смотрел на нее с любопытством и одновременно с вызовом.
Кармен окинула взглядом стол. Бутылка виски уже опустела на две трети. Пепельница была переполнена, и часть окурков вывалилась на стол. Но почему-то в первую очередь в глаза бросался большой коричневый конверт, адресованный Гидеону и небрежно надорванный. Рядом с конвертом лежали аккуратно сложенные машинописные страницы; причем было заметно, что их сначала смяли, а потом тщательно разгладили.
— Что ты разглядываешь?
Кармен сделала вид, что рассматривает свои ногти. Наконец подняла глаза и встретила пристальный взгляд мужа.
— Ничего, — пробормотала она, переминаясь с ноги на ногу. Туфли жали, и ей хотелось сесть.
— Не лги мне! — Гидеон шагнул к столу и, схватив листки, поднес их к лицу Кармен. — Ты на это смотрела, не так ли?
Сердце ее замерло. Это был очередной замысел Гидеона — новые серии «Магнуса». Гидеон уже несколько месяцев обращался в разные телекомпании со своим предложением — с «Мангусом» в духе нового времени, сериалом третьего тысячелетия.
— Тебе незачем шпионить и вынюхивать насчет письма, — проговорил он с горечью в голосе. — Потому что там только отказ. — Он швырнул листки на пол.
Лицо Кармен по-прежнему оставалось бесстрастным — она ждала продолжения.
— Телевидение выдохлось! — прорычал Гидеон, снова хватаясь за бутылку. — Все эти сентиментальные штучки и политкорректность не позволяют показать парня, который ведет себя как нормальный человек.
Он налил в свой бокал очередную порцию виски и с вызовом посмотрел на жену, — мол, посмеет ли она его остановить?
— Я знаю этого редактора много лет. — Гидеон кивнул на конверт. — Я работал с ним, обедал с ним, мы даже вместе ходили к девицам, — а он, ублюдок, вернул мое предложение со стандартным бланком отказа.
Кармен опустилась на стул.
— Мне жаль, — прошептала она.
— Тебе жаль? Что ты имеешь в виду? Что ты тоже входишь в заговор? Ведь это ты своими дерьмовыми программами занимаешь все эфирное время!
— Я не это имела в виду… — Кармен судорожно сглотнула. — У тебя ведь много других проектов, не так ли? Как насчет той рекламы?
Она тотчас же поняла, что допустила ошибку, но было поздно. Подавшись вперед, Гидеон с силой вдавил окурок в пепельницу.
— Спасибо тебе, дорогая, — процедил он сквозь зубы. — Я всегда знал, что могу рассчитывать на поддержку моей милой женушки. Всегда знал, что она поставит меня на место, непременно напомнит, что мое истинное призвание — рекламировать плитки шоколада…
Кармен почувствовала, что вот-вот расплачется. И все же она сделала еще одну попытку восстановить мир в семье.
— Пойми, Гидеон, простои бывают у каждого. Это совершенно ничего не значит. Ты просто должен попытаться…
— Попытаться? — Он усмехнулся. — Что ты можешь об этом знать? Ведь тебе никогда не приходилось работать всерьез, по-настоящему.
— Неправда, — возразила Кармен. — Я делала…
— Не лги, пожалуйста, — перебил Гидеон. — От тебя требовалось только одно: ты должна была проявлять усердие в постели. — Он наклонился над столом, и теперь его лицо было так близко, что она заметила даже белую пылинку кокаина в усах. — Ты и сейчас делала бы свою детскую передачу, если бы не я. — Он ткнул ее в плечо указательным пальцем. — Имей в виду: без меня ты бы так и осталась ничтожеством.
Кармен тяжко вздохнула и встала.
— Я не должна все это терпеть…
— Заткнись!
Он с силой ударил ее по щеке, и Кармен, рухнув обратно на стул, наконец расплакалась.