По ту сторону фронта

В полдень я собрался к Фомину. Многие удерживали меня от этого, предостерегали, не доверяя раскаянию бывших полицаев. Анищенко и Картухин считали эту поездку недопустимой неосторожностью. Крук тоже опасался и сам вызвался ехать со мной, чтобы обеспечить охрану. Один только Макс правильно оценил обстановку:

— Поезжайте. Каковы бы ни были их замыслы, ни на что плохое они сейчас не осмелятся.

И я поехал, взяв с собой только Логинова и еще шестерых бойцов.

Лагерь, предоставленный Фомину, ничем не отличался от других партизанских лагерей: две большие землянки, навес для кухни, навес для лошадей, колодец. Вокруг — вперемежку — то хвойный, то лиственный лес.

К моему приезду Фомин действительно подготовился. Бойцы были выстроены на поляне перед землянками. Как только я вылез из саней, он зычно подал команду: «На караул!» — и они, дружно вскинув винтовки, застыли в торжественной и напряженной позе. Я поздоровался с ними и поздравил их с тем, что они пришли вести борьбу против немецких захватчиков. Раскатистое «ура» было ответом.

После осмотра лагеря Фомин повел меня обедать. В одной из землянок у него была отгорожена небольшая комнатка: там для нас, для командиров, приготовили особый обед.

— Нет, — сказал я, — это не по-нашему. Я буду обедать вместе со всем отрядом, с бойцами.

Фомину это, может быть, и не понравилось, но он не возражал, и через несколько минут мы уже сидели за общим столом в одной из землянок. Немало интересного услышал я во время этого обеда и немного присмотрелся к людям. Если и не все, то во всяком случае большинство их действительно хотели посчитаться с фашистами.

Я пробыл у Фомина до ночи, и мы не теряли времени даром. По моему предложению он написал письма ко всем комендантам полиции Ровенской области — он знал их лично — с призывом следовать его примеру, вести активную борьбу с немцами. Затем он написал обращение ко всем полицаям с таким же призывом.

Обращение это было размножено и разослано. И одновременно с ним мы рассылали и свое партизанское обращение к полицаям Ровенской, Волынской, Пинской и Брестской областей. К нашему обращению было приложено стихотворение, сочиненное одним из партизан. Вот оно:

ПОЛИЦИАНТ

В синем мундире, гладкий и стройный,
С белой повязкой — чем же не франт!
Был он в деревне парень спокойный,
Был, но теперь он — полициант.
Сразу не мог он: трусил, стыдился…
Бил его вахмистр, бил и ругал.
После и сам он бить научился,
Выдал соседа — и в милость попал.
Пьет — сколько хочет, бьет — сколько хочет,
Люди дрожат как осиновый лист.
Бабу ограбит — пусть не хлопочет,
Немцы похвалят, скажут: «Службист».
Вот он подслушал — крики, угрозы, —
Как проклинает немцев народ.
Будет награда — шнапс, папиросы —
Тащит к жандарму, тот разберет.
Раз как-то видит: к яме прикладом
Немцы детишек гнали босых.
Дрогнуло сердце. Сумрачным взглядом
Всех он окинул. Понял в тот миг
Весь этот ужас, все эти муки,
Всей своей службы тяжкий позор.
Кровь пролитая жжет ему руки,
Родины слышит он приговор.
Бросил гранату меткой рукою.
— Смерть гитлеризму! — Взрывы гремят.
Время в дорогу! Там, за рекою,
Есть партизанский сильный отряд.
— Братцы, примите! Грешен я много,
Кровью позор свой буду смывать!
С вами, герои, с поля родного
Орды фашистов буду сметать.
Тот, кто у немцев ищет награды,
Слушай, что сердце тебе говорит:
Бей оккупантов! Бей без пощады!
Родина примет тебя и простит.

Иногда в самом деле бывало так, как говорится в этом стихотворении. Поэтому оно пользовалось немалой популярностью в народе и сыграло роль агитационной листовки.

Что касается отряда Фомина, то он в этот же вечер вышел на первое свое задание и хорошо выполнил его. Это положило начало борьбе бывших полицаев с захватчиками.

Цуманский отряд

Рассказывая о партизанском движении на Волыни, я не могу обойти молчанием и Цуманский отряд, тоже присоединившийся к нам в 1943 году, и его руководителей А. Ф. Филюка и К. М. Алексеева.

Александр Филюк родился в том самом году, когда началась первая мировая война, в селе Клобучин Цуманского уезда. Гремели орудия, умирали люди, кованые сапоги немецких солдат топтали родную волынскую землю. Маленький Сашко если и видел и слышал это, то ничего еще не понимал, и только после по рассказам старших да по книгам узнал об ужасах иноземного нашествия.