Работа была закончена. Радиостанцию проверили: Ляля выстукала депешу в Москву и получила ответ. Немцу выдали из партизанских запасов пять кило сала, восемь литров спирту, несколько тысяч оккупационных марок и, как было условлено, отвезли в Сарны. Алексеев предупредил его на прощанье, чтобы он никому не рассказывал о своей работе. Но он не внял голосу благоразумия и, объясняя причину своего отсутствия, аккуратно доложил обо всем начальству. На другой же день его арестовали и расстреляли.
А Цуманский отряд продолжал борьбу. Если у партизан есть непосредственная связь с Большой землей — значит, и руководство есть от центра, значит, и взрывчатка есть, значит, и тяжелая партизанская работа идет дружнее и успешнее.
Филюк увлекся подрывным делом и лично руководил большинством боевых операций. Обычно ему сопутствовала удача, потому что и он и его люди хорошо знали местность и с населением у них была самая тесная связь. Но порой приходилось им попадать и в опасные переделки, и тогда выручала партизанская находчивость и смелость.
Однажды подрывники принесли с собой в район станций Олыка и Цумань пять «взрывов», и Филюк распланировал: рвать каждую ночь по эшелону попеременно — то у Олыки, то у Цумани. Но на третью ночь расписание это было нарушено: фашистский отряд — человек полтораста, — высланный против партизан, устроил засаду как раз там, где надо было рвать поезд. Немцы расположились с одной стороны железнодорожного полотна, подрывники — с другой, и в темноте немцы сначала не заметили тихо подкравшихся партизан. Первая мина поставлена была благополучно, но Филюку этого показалось мало — он распорядился поставить вторую мину, чтобы по детонации она взорвалась в середине эшелона. Яков Добридник снова подполз к рельсам, и тут его почуяла или услышала немецкая ищейка. Затявкала, бросилась на партизана, стараясь вцепиться ему в горло. Правда, Добридник не растерялся — убил собаку и ушел, но немцы подняли такую стрельбу, что подрывникам пришлось отступить, унося свои мины. Взрыв в эту ночь так и не состоялся.
Это было у Цумани. На следующую ночь партизаны вышли к железной дороге возле Олыки. Охрану полотна несла здесь крестьянская варта, да время от времени проходили вдоль полотна мадьярские патрули. Бдительность вартовых Филюку удалось обмануть: он просто отпустил их, приняв на себя охрану. Но пока ставили мину, появились мадьяры. Они шли, не остерегаясь, полагая, что люди на полотне вартовые. Филюк подпустил их совсем близко и только тогда крикнул, подняв автомат:
— Хальт! Хэнде хох!
Они не хотели сдаваться, но не успели поднять винтовки — автоматная очередь срезала их…
А через несколько минут подошел поезд, загрохотал взрыв. Крушение было такое, что с лихвой окупило неудачу прошлой ночи.
Я уже упоминал о любви гитлеровцев к курятине. Так вот у той же станции Олыка Филюк со своей группой поймал фашистов, как потом говорили, на петушка. Надо было отвлечь внимание немецких патрульных от дороги, чтобы заложить мину. Несколько в стороне, но не особенно далеко стоял пустой домик. Яков Добридник спрятался возле самого домика и подал голос:
— Ку-ка-ре-ку!
Надо сказать, что петухом он пел мастерски: куры и те не отличали от настоящего. А фашисты и подавно не отличили. Обрадовались. Погагакали что-то между собой и пошли к домику.
А оттуда снова:
— Ку-ка-ре-ку!
Пока немцы ломали дверь и шарили по пустым чуланам, Филюк со своими товарищами поставил мину. Возвращавшихся к полотну немцев встретил грохот взрыва.
На счету у Филюка было уже четырнадцать пущенных под откос эшелонов, три уничтоженных маслозавода и большой склад сена — более восемнадцати тысяч тонн, — сожженный около Софиевки. А в самой Софиевке партизаны сожгли мельницу, работавшую на немцев, разогнали все фашистские учреждения, уничтожили телефонную связь.
Несколько позднее цуманские партизаны совершили успешный налет на местечко Людвиполь. Там был концлагерь, и партизанам удалось освободить из него значительную группу советских военнопленных. Масштаб этой операции показывает, как вырос и окреп отряд, ядром которого явилась семья Филюков, скрывавшаяся от фашистов в лесу около Лопотиня.
А в 1943 году отряд этот, продолжая работать на границе Волыни и Ровенщины, вошел в мое подчинение.
Победа близится
Бесславная для фашистов облава закончилась. Потрепанные остатки полицаев и немецких карателей покинули Езерецкие леса. Группа Яковлева возвратилась на прежнюю нашу базу; Жидаев со своей группой пришел в Сварицевичи и доложил об удачном выполнении нашего плана.