Долгое время мы ехали молча, давая себе обдумать сказанное. Мне нравилось это. Рядом с Аланом мне не нужно было лихорадочно копаться в голове в поисках подходящих слов, чтобы заполнить тишину. Молчать рядом с Алан было так же естественно, как дышать. Но потом, когда одиночество услышало затянувшуюся тишину и стало подкрадываться ко мне слишком близко, Алан спугнул его своим голосом. Он начал задавать мне вопросы, слушал истории о моей жизни и рассказывал свои. Если коротко: делал всё, чтобы не уснуть. Когда совсем стемнело, мы остановились в придорожном мотеле. Парковка была забита огромными фурами, и даже легковых машин было слишком много для такого места. По дороге то тут то там проходили дорожные работы, создавая огромные пробки. Уверена, многие решили сделать привал.
— Надеюсь, свободные номера есть, — скептично сказала я, выйдя из машины и осмотревшись вокруг. Ноги ныли от часового сидения, спина затекла и обстановка не внушала надежды.
— Надежда, дорогая, — протянул Алан с тяжёлым вздохом, — это всё, что у нас есть. — Он открыл багажник и достал две небольшие сумки. — И наличные.
— Наличные решают, — подтвердила я и протянула руку, чтобы забрать свою сумку. Но парень прошёл мимо меня с нашими вещами, делая вид, что не заметил моего жеста. Она не тяжёлая, я бы справилась сама. Закрыв глаза на его излишнее благородство, я последовала вслед за Аланом.
— Вечер добрый! — громко сказал парень, когда мы зашли в мотель. За стойкой оказался пожилой мужчина с седыми волосами на висках и блестящей лысиной на макушке. Он отбросил газету в сторону — навык, натренированный годами — и подскочил со стула. В этот момент раздался пронзительные звук, от которого я вздрогнула. Алан два раза нажал на настольный звоночек.
— Всегда хотел это сделать, — глупо ухмыльнулся парень. Я осудила его детскую выходку недовольным взглядом.
— Здравствуйте, молодые люди, — поприветствовал нас мужчина сухим голосом. Его потускневшие глаза метались между мной и Аланом. — Полагаю, вам номер с двуспальной кроватью. Остался последний. Сегодня как никогда много семейных пар… — бормотал мужчина, пока мои щёки заливались краской. С чего он так быстро решил, какой номер нам нужен?
Администратор уже потянулся к ключам, а я открыла рот, чтобы возразить, как вдруг заговорил Алан:
— Нет-нет. Вы неправильно поняли, — сказал он, и до моего уха донеслись нотки раздражения. — Нам нужен двухместный номер.
— Ох, — рука мужчины замерла перед ключницей, и он растерянно взглянул на нас. — Как скажите, молодой человек.
Не то чтобы я была не рада такому исходу — я бы и вовсе предпочла ночевать в отдельных номерах, чтобы не привыкать к его присутствию и не искушать нас обоих, — но по пути к нашему номеру во мне поселилось тяжёлое чувство досады. Он отказался от шанса спать со мной в одной постели. Это было на него не похоже.
Номер оказался до смешного маленьким. Две узкие кровати, накрытые потёртыми и выцветшими покрывалами, стояли по обе стороны у стены. Между ними одна единственная тумбочка с лампой на ней. Небольшой столик и два стула расположились под окном с пожелтевшими занавесками. Комната казалась чистой, но придорожная потрёпанность чувствовалось во всём.
— Волшебные пальчики! — Алан бросил сумки на пол, скинул на ходу обувь и упал на кровать.
— Что? — не поняла я и сделала несколько шагов по комнате, осматриваясь.
Парень достал из кармана четвертак, запустил его в монетоприёмник на прикроватной тумбочке, и кровать завибрировала, издавая при этом жужжащий гул. Алан в блаженстве закрыл глаза, и его напряжённое всю дорогу тело наконец расслабилось. Я смотрела уже на мальчика, совсем юного, но такого взрослого. Красивого, но уставшего. Измотанного жизнью, которую он вовсе не заслуживал. Но в отличие от меня, Алан был сильным. Это я должна была стать той, кто избавит его от боли и мучений. Но вышло всё наоборот. Он — мой зажёгшийся свет в темноте, в которой я до этого жила. Он тот, кто подарил мне нежность и поцелуй. Тот, кто поехал ради меня в другой конец страны, толком меня не зная.
— Спасибо, — сорвалось с моих губ. Несмотря на всё, я была искренне благодарна ему.
Его ресницы дрогнули, но глаза не открылись, сомневаясь, действительно ли он что-то слышал, пока приятное гудение обволакивало его тело.
— Ты что-то сказала, дорогая? — небрежно переспросил он.
— Да, — выдохнула я, садясь на свою кровать. Повторять это вновь было неловко, но я понимала, что в долгу перед ним. — Спасибо тебе, Алан.
Парень вдруг поднялся и щурясь посмотрел на меня, выжидая с минуту.
— Всегда пожалуйста, — сказал он, — но за что?
— За то, что… помогаешь мне.
— Обычно я принимаю благодарности в другом виде. — Алан выжидающе посмотрел на меня, будто мы договаривались о сделке, а он проверял, готова ли я пойти на её условия.
— Это значит, что ты не принимаешь мою благодарность?
— Это значит, что ты должна меня поцеловать. — Алан подался немного вперёд, облокотившись на колени. Я машинально отклонилась назад. Так ли бескорыстна была его помощь? В конце концов, мне не стоит забывать о его чувствах к Холли.
— Хорошо. — Я встала и наклонилась к парню так, чтобы между нашими лицами осталось несколько дюймов. Он потянулся ко мне, но в эту секунду я отстранилась. — Поцелую, когда буду собой. Если, конечно, ты всё ещё будешь этого хотеть.
Со стоном разочарования Алан упал обратно на кровать. Через секунду «волшебные пальчики» остановились, что добило парня окончательно.
— Вот что бывает, когда хочешь всего и сразу, — я скорчила улыбку и скрылась в ванной, когда в меня полетела подушка.
Оказавшись по ту сторону двери, я выдохнула весь имеющийся в моих лёгких воздух. Осознание обречённости давало о себе знать каждый раз, когда я оставалась одна. Через пару дней всё закончится.
Я приняла душ, смывая усталость прошедшего дня и утомительные мысли, и когда хотела одеться, поняла, что так стремительно спряталась в ванной, что не взяла с собой никаких вещей. Снова одеваться в джинсы и кофту не было желания, потому что я собиралась забраться под одеяло, накрыться с головой и притвориться, что меня не существует. Я обернулась в полотенце, открыла дверь ванной комнаты и вскрикнула от испуга. Прямо передо мной, облокотившись обеими руками о дверные косяки, стоял раздетый до штанов Алан. Его голова наклонилась немного вниз, говоря об усталости, а тусклый взгляд обессилено упал с моего лица на грудь, прикрытую одним лишь клочком ткани. Я закашлялась, что заставило его вновь посмотреть мне в глаза.
— Я могу выйти? — спросила я.
Парень отступил в сторону лишь на шаг, так что мне пришлось протискиваться в дверях. Наши тела, как два холодных камня чиркнули друг о друга, пуская искры. Я тут же поспешила отдалиться, чтобы не разгорелся пожар. Алан скрылся за дверью, и спустя минуту послышался шум воды. Воспользовавшись отсутствием парня, я переоделась в простую хлопковую футболку, выключила свет, оставив гореть настольную лампу на прикроватной тумбочке, и легла в кровать, свернувшись в клубок. Матрас скрипел при каждом моём движении, поэтому я замерла, заставляя себя уснуть.
Минут через десять, когда соседняя кровать скрипнула, я поняла, что вернулся Алан. Я лежала к нему спиной, но почему-то представляла, как он сидит на краю кровати, освещённый грязным оранжевым светом лампы, и чувствовала затылком его прожигающий взгляд.
— Я знаю, что ты не спишь, — вдруг сказал он, и я едва совладала с собой, чтобы не вздрогнуть. — Ты слишком часто дышишь.
Притворяться не было смысла.
— Будешь и дальше сверлить меня взглядом, я до утра не усну.
— Я не собираюсь сверлить тебя взглядом до утра, — усмехнувшись над моими словами, ответил он. — Может, только часик.
— Маньяк… — пробормотала я в подушку.
Свет погас, и на какую-то долю одной безумной секунды я по-настоящему испугалась. Но потом очередной стон старых пружин сообщил о том, что Алан лёг в кровать.