Сначала Мак-Фи удивился, а потом рассмеялся.
— Но мы же с вами практичные люди, — негромко проговорил он.
— Вы имеете в виду…
— Конечно. Только держите рот на замке.
Филлис решила, что пришла пора прервать мрачные размышления Гамильтона.
— Что вас грызет, Филти? — спросила она. — Вы и двух слов не проронили с тех пор, как мы здесь.
Вздрогнув, он вернулся к действительности.
— Пустяки, — солгал он, подавив желание рассказать ей обо всем. — Вы и сами были не слишком разговорчивы. Что у вас на уме?
— Я только что выбрала имя для нашего сына, — призналась она.
— Боже милостивый! А не находите ли вы, что это несколько преждевременно? По-моему, вы прекрасно знаете, что у нас никогда не будет детей.
— Это еще вопрос.
— Хм-м-м! — протянул Гамильтон. — И какое же имя выбрали вы для этого гипотетического отпрыска?
— Теобальд — «Смелый ради народа», — мечтательно произнесла она.
— "Смелый ради…" Лучше пусть будет Джабез.
— Джабез? Что это значит?
— "Он принесет горе".
— "Он принесет горе"! Филти, вы воистину непристойны [Здесь непереводимая — увы! — игра слов. Произведенное Филлис уменьшительное от имени Феликс — Филти (Filthy) отнюдь не является общепринятым, зато одновременно означает «отвратительный», «мерзкий»", «развращенный», «непристойный»]!
— Знаю. Почему бы вам не махнуть на все рукой, бросить этот шумный детский питомник и не соединиться со мной?
— Повторите помедленнее.
— Я предлагаю вам составить со мной пару.
Она казалась озадаченной.
— Что именно вы имеете в виду?
— Решайте сами. Ортожена, партнерша, любовница, зарегистрированный компаньон, законная жена — любой контракт по вашему усмотрению.
— И чему же, — проговорила она, растягивая слова, — я должна приписать эту неожиданную перемену в ходе ваших мыслей?
— Не так уж она неожиданна. Я думал об этом с тех самых пор… с того момента, когда вы попытались меня застрелить.
— Тут что-то не так. Две минуты назад вы заявили, что Теобальд не только гипотетичен, но и невозможен.
— Минуточку, — поспешно возразил Гамильтон, — я ни слова не говорил о детях. Это — вопрос отдельный. Я говорил о нас.
— Ах так? Тогда поймите, мастер Гамильтон, что я никогда не выйду замуж за человека, который рассматривает брак просто как сверхразвлечение.
С этими словами Филлис с деловым видом вернулась к прерванной разговором трапезе.
На несколько минут воцарилось глубокое молчание. Нарушил его Гамильтон.
— Вы обиделись?
— Нет. На крыс не обижаются.
— Это я тоже знаю.
— Вот и хорошо. Проводите меня?
— Хотел бы, но сегодня не могу.
Расставшись с Филлис, он прямиком направился в Дом Волчицы. На этот вечер было назначено общее собрание — причины указаны не были, но отказы ни по каким причинам во внимание не принимались. Вдобавок это было первое собрание, на котором Гамильтону предстояло присутствовать в новом, недавно обретенном качестве командира полувзвода.
Двери клубной гостиной были распахнуты. Несколько собравшихся членов в полном соответствии с инструкцией вели себя в меру весело и шумно. Возможно, среди них затесались даже несколько непосвященных. Пока ничего важного не происходило, их присутствие являлось даже желательным, а потом их ненавязчиво спровадят.
Войдя и обменявшись кое с кем приветствиями, Гамильтон нацедил себе кружку пива и уселся наблюдать, как в одном из углов гостиной мечут в цель стрелки.
Некоторое время спустя торопливо вошел Мак-Фи. Окинув собравшихся взглядом, он нашел глазами обоих командиров полувзводов и кивком головы приказал им избавиться от единственного остававшегося к тому времени в клубе постороннего. Тот был изрядно навеселе и не хотел уходить, однако серьезной проблемы удаление его не составило. Когда он наконец ушел и двери были заперты, Мак-Фи объявил:
— К делу, братья! — и, обращаясь к Гамильтону, добавил: — Вы знаете, что участвуете сегодня в совещании?
Гамильтон еще только собирался ответить, когда почувствовал, что кто-то легонько тронул его за плечо, и услышал позади себя:
— Феликс! О, Феликс!
Он обернулся. Хотя голос сразу показался Гамильтону знакомым, однако лишь быстрота реакции позволила ему не выдать себя: это был Монро-Альфа.
— Я знал, что вы — один из нас, — счастливым голосом проговорил Клиффорд, — я только ждал когда…
— Идите в комнату своего полувзвода! — строго приказал Мак-Фи.
— Да, сэр! Увидимся позже, Феликс.
— Разумеется, Клифф, — сердечно ответил Гамильтон.
Он последовал за Мак-Фи в зал совещаний, довольный этой краткой паузой, давшей ему возможность привести в порядок бушующие мысли. Клифф! Великий Бог — Клифф! Что, во имя Жизни, делает он в этом гнезде заговорщиков? И почему он до сих пор не встречал Клиффа здесь? Разумеется, он знал почему: для члена одного отделения было крайне маловероятно встретиться в клубе с членом другого — разное время встреч и всякие прочие предосторожности. Гамильтон проклял всю эту систему. Но почему именно Клифф? Клифф был самым мягким и доброжелательным человеком из всех когда-либо носивших оружие. Почему же именно он должен был клюнуть на эту отвратительную приманку?
Гамильтон спросил себя, не может ли Монро-Альфа, подобно ему самому, также оказаться осведомителем, и тоже изумиться, обнаружив его здесь. А может быть, даже и не изумиться — он вполне мог оказаться информированным о статусе Гамильтона, хотя Феликс о нем самом ничего не знал. Но нет — подобное предположение было явно лишено смысла. Клифф был начисто лишен необходимых для этого способностей к лицедейству. Его эмоции всегда лежали на поверхности. Он был прозрачен, как воздух. Актерских талантов в нем не было ни на грош.