- Здравствуйте, Михаил Семёнович! - улыбнулась она.
Да, теперь и открывала, и встречала, и угощала удивительным чаем после выполнения работы. А в первый раз слегка покоробила своей нейтральной вежливостью: никакого заискивания - вроде и хорошо, а вроде и задело. Но она тогда действительно не знала, кто такой прокурор Казакевич.
Фамилию слышала, а как он выглядит, чёрт его знает. А выглядел-то ничего, вполне в её вкусе: крупный, седовласый, с породистым лицом. "В духе Мигеля Серрано, - определила она. - Аристократизм, карьеризм, мистицизм. Шикарное сочетание".
Её неведение сначала по инерции возмутило его, а потом показалось каким-то высшим, с оттенком надмирности.
В этом была своя правда. Алеся была номенклатурно нелюбопытна: как член Политбюро, которого интересует только свой вопрос и которому всё готовят референты. А прокурора она озадачила ещё и тем, что попросила материалы дела. Он тогда согласился, но слегка растерянно. С одной стороны, солидность подхода. Но, с другой стороны, маги так не делают! А она объяснила, считав сомнения: "Давайте сэкономим силы и время. Продуктивнее будет".
- Доброго дня вам! Ну что? Как вы?
- О, прекрасно. Поздравляю вас с победой!
Она тронула рукой лежащую на столе газету: нарочно сегодня сбегала в ларёк на остановке.
- Спасибо, спасибо, по ведь это наша общая победа.
- Я рада, что оказалась полезной, - улыбнулась она со сдержанным тщеславием.
- Жаль, что это пока всего пару брёвнышек, выбитых из опоры. Считайте, что мы только начали. С одной стороны, схема почти отработана, появились новые материалы, новые показания, но Эйсмонта голыми руками не возьмёшь. Наверное, придётся снова обратиться к вам за помощью.
- В конце концов, это моя основная специализация: чтобы никто не ушёл от ответственности, - заметила Алеся. - А я лично считаю, что отмывание денег и мошенничество - преступление не менее серьёзное, чем скажем, изнасилование, - чуток вызывающе прибавила она. - Меня, конечно, упрекнут в одиозной логике, но посудите сами: во втором случае страдает один человек, а в первом - масса граждан. Особенно при таких масштабах. И ведь как хорошо всё обставил, не подкопаешься.
- С обычным человеческим подходом уж точно, - поддакнул прокурор, - мы бы ещё сто лет кружили и не знали, за что зацепиться.
- Ну, мы кое-что можем.
"Мы" - это специалисты.
Она застыла в деликатном ожидании. Говорят, что кошки замирают статуэткой, а она тоже так умела. Пожалуй, стоило признать и произнести заветное слово: да, Михаил Семёнович - увлёкся. Каждый раз, когда он видел Стамбровскую, по сердцу проходила тёплая волна с приятным лимонадным покалыванием. Да и видеть хотелось - чаще.
- Итак? - мягко встрепенулась Алеся. - Чай? Кофе? Аргентинское танго?
Ах, чертовка.
- Хо-хо, я б с удовольствием! - хохотнул прокурор. - Но, к сожалению, спешу, надо в министерство заехать.
- Но ко мне таки заглянули, - на грани вопроса и утверждения сказала она.
- Да. Я подумал, что лучше поблагодарить вас сразу, не откладывая. В прошлый раз вы сказали, что сейчас не очень комфортно себя чувствуете, - многозначительно прибавил он.
- О, - подняла брови Алеся и чуть порозовела от удовольствия.
Понимает он, понимает такую здоровую реакцию. Хотя частенько она вырождается в патологию, как в случае всё того же магната Эйсмонта. Но Стамбровская была из тех, кому важнее не деньги, а нечто другое. Пожалуй - власть (хоть и рано примерять такие склонности на столь юную особу).
Она достала из ящика письменного стола учётную книгу, в неё же на форзаце была вставлена новая аккуратная лицензия с печатью и водяными знаками. Конверт она положила между страницами. Затем внесла запись, оторвала два разноцветных бланка и один протянула ему.
- Благодарю, - машинально сказал Михаил Семёнович.
Да, было в ней что-то родственное: он тоже любил тратить деньги без унизительного высчитывания, разумно, но с наслаждением. Любил уют, хорошую одежду, еду и вина, интересное общество - но в целом ему было достаточно "поддерживать уровень". Ведь главное не в этом. Скорее, шляхетские вольности и привилегии - вот что будоражило умы в Княжестве испокон веков. Всё остальное считал он излишествами, и к тому же приучил жену и детей, о существовании которых Алеся прекрасно знала.
Тем не менее, он в очередной раз поинтересовался с невинной непринуждённостью:
- Алеся Владимировна, а как у вас с планами на неделю?
- Ну, обыкновенно - работаю, - усмехнулась она. - А что?
- Мои сейчас в Болгарии, сам я оторваться не мог, вы же понимаете, - оправдательно вставил Казакевич. - Но какого-то отдыха всё равно ведь хочется, и желательно культурного. А в среду открывается шикарная, масштабнейшая выставка испанской живописи: Сурбаран, Веласкес, Рибера... Может, составите компанию на открытии?
Глаза у неё загорелись. Она прикинула, что там будет и испанский посол. Может, напроситься туда в качестве представителя Фаланги? Надо подкатить к Семашко.
И тут их разговор прервался истошным воплем со двора:
- ЛЕ-СЯ-ВЫ-ХА-ДИ!!!
Прокурор дёрнулся, как от холодной воды. Стамбровская подхватилась и без привычной солидности проскакала к балкону (он был открыт, несмотря на прохладную погоду).
- Слышь, военщина, ты чё тут лопаешься?
Под балконом стоял Дима Батура в полной форме и довольно лыбился.
- Так ты, оказывается, не сдохла!
- Не дождётесь! - рявкнула Алеся.
- Ну капец... Явление монарха на балконе с геранью! А я думал, за тебя сообщения бот пишет!
- Ложь и провокация! Ну и всё-таки: чего горанишь? - спросила Алеся. - Ты меня в неловкое положение ставишь. Я вообще-то работаю. Ко мне человек приехал.
- Леся, я тоже человек и тоже приехал, - демонстративно сурово отрезал капитан. - Так не пойдёт. Мы не виделись уже месяц. И это притом, что я живу на Круглой площади! И официально твой товарищ. Меня ещё Влада напугала, говорит, ты тут в отшельники решила записаться, никуда не выходишь, молишься, сидишь на хлебе и воде, ты ж реально имеешь бледный вид! Я пришёл тебя спасти и увезти в прекрасные дали.
- Куда? - помедлив, проворчала Алеся после этой тирады.
- Да хотя бы в "Старую Клайпеду". Ну, или в "Раковский бровар".
- Прям щас?
- Ну а чё там...
Алеся стояла и ощущала массу всего одновременно: злилась на капитана, радовалась его приезду, было и неловко перед Казакевичем, и смешно, ноги холодил осенний ветер, а вроде можно не надевать тяжёлый плащ... Она сама в такие моменты ощущала, с каким скрипом в мозгу проворачиваются шестерёнки. Эх, ну правда, чем выбор меньше, тем правильнее, а если его нет, то вообще сказка. Выход один: рубить сплеча не думая. И Алеся крикнула:
- Дима, я сейчас, пять минут!
Она вернулась к столу как ни в чём ни бывало и одарила прокурора самой очаровательной улыбкой:
- Михаил Семёнович, оказывается, я тоже спешу. А насчёт выставки - я согласна!
Казакевич был обескуражен таким поведением, но ничего не сказал. Они спускались с лестницы вместе. Он невпопад спросил:
- Вас куда-нибудь подвезти?
- Нет, что вы, спасибо! Сейчас не надо.
Ах, вот оно что.
- В среду к семи пришлю за вами машину, - сказал прокурор с нажимом.
- О, как чудесно, - расплылась в улыбке Алеся. - Большое спасибо, вы так милы! Ну, до встречи!
И направилась к тому самому "нёману" с каким-то офицером: франтоватым, интеллигентным, явно из технарей. Не хотелось думать, что это он орал под балконом, но больше было некому.
Батура лихо вырулил на улицу Богдановича. На лице его лежал лёгкий отсвет радости. Он негромко включил радио. Алеся притихла и водила пальцами по кожаной обивке.