— Допустим, мне удастся продать картину. Как правильно поступить? Наверное, поеду в Петербург! — Мысли, роем обезумевших слепней, атаковали воспалённый предстоящими событиями мозг Якова. — Часть денег спрячу на «чёрный день», а другую часть потрачу для покупки недвижимости с последующей сдачей в аренду. Или куплю акции крупной компании. А может, и вовсе плюну на всё да уеду за границу. Там-то уж каждому таланту найдётся место. В любом случае, удача!
Но не успел Яков насладиться планами на будущее, как внезапно остановился. Что-то крупное пробежало сбоку от него и прыгнуло на капот автомобиля. Яков пригляделся и увидел чёрного кота. Того самого, которого пнул ботинком в Третьякове. Пушистый зверёк сидел на задних лапах, пристально наблюдая за молодым человеком.
Узнав непрошеного гостя, Яков шутливо спросил:
— Опа-чки! Ты как здесь оказался, кот? Неужто за мной побежал? Это ж, сколько жирочка сбросил?
И вдруг произошло нечто невероятное. Такое, что только во сне приснится.
— Картину верни! — низким голосом произнёс кот. Таким низким и загробным, что у Якова задрожали колени.
Сначала он не поверил своим ушам. Подумал, что это какая-то слуховая галлюцинация от пережитого волнения с ограблением. Только он хотел подойти к двери, как чёрный комок шерсти резко произнёс:
— Ты что, глухой? Или русский язык не понимаешь? Верни картину!
Шок охватил парня. Он отпрянул назад, прижав к груди тубус с картиной. Глаза расширились, а дыхание участилось.
— Кто ты? Что ты? — испуганно пролепетал Яков.
— Котофей Баламут Васькович, — ответил зверёк. — Хранитель Третьяковской галереи. Я бы показал удостоверение, да только карманов нет.
— Так, Яша, успокойся. Это не реальность. Это тебе кажется.
Продолжая сомневаться в действительности происходящего, Яков предпринял отчаянную попытку: ударил себя ладонью по лицу. Говорящий комок шерсти не оставил это без ответа:
— Кончай валять дурака. Я реален, как и твоя пощёчина.
— Хорошо, — произнёс парень и сделал глубокий вдох. — Допустим, что всё это реально, и ты умеешь говорить.
— Слава богу!
— И чего ты от меня хочешь?
— Картину! Верни её в галерею. Немедленно!
— И не подумаю. На неё у меня планы.
— Ещё один авантюрист на мой хвост, — шерстяной закатил жёлтые, сверкающие в сумраке глаза.
— Ещё? Я не первый?
— И не последний. В любом случае, не заставляй меня повторять.
— А я и не буду. Я сейчас сяду и уеду. Или что? Вздумал остановить меня?
— Верно.
— Серьёзно? Вот странно. Умеешь говорить, а мозгов ни грамма. Ты всего лишь блохастый комок шерсти. Что ты вообще можешь сделать? Нагадить в тапочки?
— Ладно, Яков. Сам напросился! — сказал Баламут, и глаза его засверкали ярко-красным.
Крышка тубуса открылась, и скрученный холст вылетел наружу. В воздухе он раскрылся, и… Черный квадрат вдруг засиял ярким светом! Яков выставил руки вперёд, прикрывая глаза от ослепительной белизны. Деревья, дома, автомобили, небо — окружающий мир растворился в белом свете. Вместе с материальными объектами исчезли тени, звуки и даже ощущение прохладного воздуха. Исчезло всё. Яков не стал исключением.
Глава 3
Из пустоты донеслись звуки. Сначала это были слабые шорохи, затем короткие щелчки, а после монотонное гудение. Звуки плавно чередовались друг с другом, постепенно становясь громче. Казалось, окружающий мир готовился пробудиться и окатить слушателя полифонией тонов, аккордов, бряцаний, журчаний и прочих шумов. Человеческое ухо приготовилось принять эти дары окружения, как внезапный хор голосов молотом ударил по барабанным перепонкам.
— Славься-я-я, И-и-исус!
— Славься-я-я, Госпо-о-о-дь!
— Славься-я-я весь Рай, слався-я-я, ами-и-инь!
Яков открыл глаза и огляделся по сторонам. Автомобиль, стоявший посреди московского дворика, волшебным образом испарился. Вместо него из ниоткуда появились белый потолок, зелёные стены и тикающие в углу часы с маятником. Твёрдый асфальт стал деревянным полом, а уличные фонари уменьшились до свечных канделябров.
В передней, у двери, стоял какой-то старик, одетый в коричневую шубу и чёрные сапоги. Он держал в руках предмет, отдалённо напоминавший портмоне. Когда их взгляды встретились, Яков машинально поприветствовал старика кивком. Старик в свою очередь ответил церемонным поклоном.
— Уважаемый! — вдруг раздался со спины мужской голос.
От неожиданности Яков обернулся и увидел трёх взрослых мужчин в зимних шинелях серого цвета, лет сорока-пятидесяти на вид. Первый, самый молодой, имел короткие усы и бритые щёки. Второй являлся обладателем густой бороды и бакенбард. Третий, седовласый и важный, вероятно, был среди них главным. У каждого на шинелях блестели золотые медали и кресты, а на чёрных кожаных ремнях висели сабли.