Всё это время Мия находилась в доме и разделывала острым обсидиановым ножом тушу огромного тунца. Услышав шум, Мия с ножом в руке выбежала к вольерам, и увидела мужа в пасти огромного крокодила. В то же мгновение она изо всех сил по самую рукоять вонзила нож между глаз рептилии. Челюсть ослабла, крокодил обмяк, и из его пасти Мия бережно освободила израненого мужа. Живот его был разорван, и из него наполовину вываливались внутренности. Мия, едва сдерживая рыдания, пыталась руками закрывать зияющую рану. Тиу, увидев, что крокодил мёртв, медленно подошла к умирающему отцу. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле. Ей казалось, что это всё кошмарный сон. Что сейчас она проснётся, и снова увидит здорового и весёлого отца. Но сон не заканчивался, а это существо, которое раньше было отцом, уже не хрипело, не дёргалось, а неподвижно и тихо лежало возле рыдающей матери. Тиу подошла и молча села рядом. Постепенно приходило осознание того, что это нельзя исправить, что отца больше не будет. Она физически почувствовала боль в груди от этой потери, словно часть её сердца крепко зажали и пытаются оторвать. От этой боли она не могла дышать. Лишь когда плачущая мать подошла и обняла её, Тиу расслабилась, вдохнула полной грудью и разрыдалась горько и безутешно.
А тем временем Уайя тихо скулил возле бездыханного тела своей матери. Но что значит тоска бесчувственного животного по сравнению со страданиями разумных кракеров…
***
С того злосчастного дня, когда погибли отец Тиу и мать Уайи, прошёл год. Для Мии это было безвременье. Каждый день был похож на другой и все были одинаково бессмысленными. Она понимала, что необходимо найти в себе силы жить дальше, хотя бы ради Тиу. Ведь ей тоже было безумно тяжело после потери отца. Первую неделю Тиу круглыми сутками плакала, потом слёзы закончились, и взгляд потускнел. Она целыми днями могла лежать или сидеть неподвижно, глядя в пустоту. Казалось, Тиу постоянно о чём-то думает. А может быть, просто пытается отрешиться от действительности, кто их, подростков, поймёт. Рядом с Тиу всё время был Уайя. Казалось, что он тоже долго и безутешно тоскует. После случившегося Мия разрешила дочери, чтобы Уайя жил у них в доме. Он стал практически членом семьи. Тиу спала с ним на одной подстилке, ела с ним из одной посуды, и разговаривала, как с разумным существом. Казалось, что питомец во всём понимает хозяйку.
Но все понимали, что уже ничто не будет так, как прежде. Постепенно хозяйство пришло в запустение. У Мии не было ни желания, ни сил ухаживать за животными, добывать пищу, возделывать землю. Постепенно она начала избавляться от своих домашних лури, выменивая их на еду. Наконец, Мия поняла, что им нужно покинуть это уединённое место и перебраться туда, где кракеры живут большими общинами. Когда она сказала об этом дочери, казалось, Тиу даже не удивилась. Она сама об этом давно думала.
– Но куда же мы уедем, мамочка?
– Не так далеко отсюда есть большое селение, где живет много кракеров. Там живут и некоторые наши родственники. Мы сможем пожить у них, пока не обустроимся.
– А что будет с нашими животными?
– Думаю, придётся их оставить здесь. У нас остались три самца, две самки и два детёныша. А ещё Уайя, но его ты можешь взять с собой, с ним одним я смогу доплыть до селения. Но всех лури я на себе не унесу, а если пустить их вплавь, мы будем добираться очень долго. Да лури и не смогут так долго плыть. В больших селениях люди любят обсидиан. Они делают из него всё, что угодно: ножи, топоры, мотыги, украшения… даже фигурки кракеров и животных. На обсидиан там можно обменять и посуду, и еду, и даже дом. В нашем крае обсидиана много, мы ведь живём возле вулкана, и на наших лури мы сможем обменять много камня. Нам хватит на всё.
– Хорошо, а когда мы уплываем?
– Думаю, дня через три.
В этот вечер Тиу долго думала о предстоящем отъезде. Как её встретят другие кракеры? Сможет ли она среди них найти себе друзей? Как перенесёт Уайя такой долгий путь, а если он не вынесет его и погибнет? Вдруг она вспомнила о том приключении, когда они увидели диких лури. Уайя тогда долго смотрел на них, и не хотел уходить. Может, ему было бы лучше среди его сородичей? Но он же совершенно ручной, а они дикие – он не сможет жить среди них. Тиу вспомнила слова отца о Счастье. Она испытала такие невыносимые страдания после его гибели, что ей невольно стали приходить в голову мысли: «Может правы мудрецы: чем сильнее любовь, тем сильнее страдания. Не хочешь страдать – не люби. Потеряв отца, я потеряла частичку себя. В этом мире меня удерживает только любовь к маме и, как ни странно, к этому маленькому лурику. Если я потеряю и их, от меня ничего не останется. Но кто такой Уайя? Кто для меня Уайя? Просто домашнее животное, или мой друг? Конечно, друг. Никто мне не верит, но я – то знаю, что лури разумные существа: они чувствуют, страдают, радуются, мыслят. Уайя понимает всё, что я ему говорю и внушаю. И он мне тоже что-то говорит. Я воспринимаю это как нечленораздельные звуки, лишённые смысла, но ведь его сородичи понимают друг друга. А если он мне друг, могу ли я распоряжаться его судьбой по своему усмотрению? Если со мной что-то случится, или меня просто не окажется рядом, другие кракеры его могут просто съесть. Я этого точно не переживу. А если отпустить его сейчас к диким лури, я буду знать, что он счастлив, с ним всё хорошо. Счастлив… Интересно, а что лури думают о счастье? Отличается ли их счастье от нашего? Этого мне никогда не понять. Но если я его отпущу, у меня будет одной привязанностью меньше, и я буду биже к своему, кракерскому, счастью».