Восхитительная, с какой стороны ни посмотри, матушка вызывала у нее гордость и подавляла одновременно: Ариана матери и в подметки не годилась. Она часто спрашивала у Лиз: «Как ты считаешь, легко ли быть дочерью помеси Софи Лорен и Голды Меир?» — а та неизменно отвечала: «не надо ля-ля, я всего лишь эскиз, черновик, зато ты — истинный шедевр!» И все потому, что Лиз Онфлёр была еще и удивительно милым человеком. Эта совершенная во всех отношениях женщина никогда не важничала, не спорила по пустякам, не шумела, а дочь обожала вполне искренне.
Когда Ариана доросла до переходного возраста, ей, в отличие от любого другого подростка, было ужасно трудно не слушаться такую исключительную мамочку, и она ограничивалась упреками в том, что родительница слишком много работает. Так что сила землетрясений, вызванных подростковыми протестами, повсеместно достигающих 147 баллов по шкале Рихтера, у них дома не выбивалась из трех.
К зятю Лиз относилась лучше, чем относилась бы к родному сыну, внуков боготворила, дочь не уставала превозносить за ее образ жизни.
— Неполный рабочий день, как у тебя, идеален для молодой женщины. Ты и о муже успеваешь позаботиться, и о детях, и своя жизнь у тебя есть за пределами домашнего очага! Я вот никогда не была способна на такие подвиги!
Сказать, что Ариану сильно мучила совесть из-за того, что она оторвет мать от ее арестантов (Лиз называла их «узниками»), от ее бедняков, бродяг, иммигрантов и воинствующих экологов, поручив забирать детей из школы и сидеть с ними до вечера, было бы преувеличением. Но она опасалась, что мать, тонкая штучка, проводя у Марсиаков три часа ежедневно, быстро заметит, что дочери не по себе, а тогда придется все выложить начистоту. Ариане же ясно как апельсин, до чего трудно будет делиться с Лиз своими проблемами. Ну как, как признаться человеку, который привык шептаться с прокаженными, что ты прямо вся зачахла только из-за того, что месяц не приходит штукатур?.. Вот и пришлось деланно веселиться, держать лицо, благодаря чему мать дольше обычного не могла догадаться, что у дочери что-то не клеится. На догадки ушло добрых два часа.
В тот понедельник, когда Лиз должна была заступать на дежурство по детям, Ариана пришла с работы к шести, чтобы наглядно продемонстрировать, какие заботы предстоят матери на сорока квадратных метрах пыльной площади, служившей им отныне домом. Естественно, дети были уже умыты и переодеты в пижамки с халатиками, все четыре ножки обуты в тапочки подходящего размера, к тому же не отличавшиеся одна от другой цветом. Уроки были сделаны, и сияющая Луиза слонялась по комнатам с украшенными голубой шелковой ленточкой колечками кос вокруг ушей. Влюбленный Навес везде таскался за новой хозяйкой, изнемогая от блаженства. Плитка распространяла вокруг себя упоительный запах. «Если электрическая духовка не вырубится, будем сегодня ужинать кулебякой с крабами», — объяснила бабушка, чрезвычайно величественная в своем ансамбле оттенка слоновой кости от Ацуро Таяма[8].
Ариане немедленно захотелось плакать. Она сказала:
— Ты просто добрая фея, мамулечка!
— Нет, душенька, это ты лучезарна, это ты похожа на прекрасное видение среди руин!
Молодая женщина, которой ужасно хотелось повеситься, радостно ответила:
— О да, да, настроение у меня классное: пока нас тут еще руины, ты права, но если немного потерпеть, дом станет как картинка!
— Конечно, милая! Правду сказать, сейчас требуется незаурядная фантазия, чтобы такое себе представить, но, насколько я тебя знаю, ты доведешь дело до конца твердой рукой отличной хозяйки.
Ариана подумала, что отравиться газом — тоже неплохой выход, и фыркнула:
— А что? Каска прораба довольно миленькая на вид, и я бы в ней неплохо смотрелась.
— Сокровище мое, если бы ты только знала, как меня восхищает твоя способность заниматься сразу всем…
Дочь захохотала, преодолевая страстное желание выброситься из окошка:
— Ой, да ничего особенного в этом нет, и на самом деле мне не на что жаловаться!
— Не преуменьшай своих заслуг, доченька, для этого у тебя существует муж…
Разговор между матерью и дочерью так и продолжался, нежный и дружественный, пока в конце концов Лиз не шепнула на ухо Ариане:
— Мне очень нужно поговорить с тобой наедине. Не хочешь ли выйти минут на пять? А ребятишек я посажу смотреть видео — захватила с собой кассету «Знакомим детей с АТТАС»[9].
Устроившись внизу на кушетке, накрытой клеенкой, чуткая мать тихонько и ласково, но вполне непререкаемо сказала:
— А теперь говори, что с тобой происходит. Такое выражение лица, как у тебя сейчас, я в последний раз видела на картинах Эдварда Мунка.
8
Ацуро Таяма — представитель среднего поколения японских дизайнеров, ученик знаменитого Ямамото. Около трех десятилетий назад Таяма, тогда начинающий модельер, получил заманчивое предложение от мэтра моды стать его ассистентом, а через несколько лет основал собственную компанию и стал выпускать одежду под маркой «Atsuro Tayama» (А.Т.), которая сегодня с успехом продается и в Москве. Ацуро — приверженец мультикультурного стиля в одежде, основу его коллекций составляют простые по материалу однотонные одеяния в духе начала XX в.