Адольф удалился с таким видом, будто ему нагадил на голову птерозавр.
Отношения между ними так и оставались натянутыми. Что бы ни сказала Ариана, что бы она ни сделала, как бы ни проявила свою сущность, — все это, кажется, вызывало у него одно лишь отвращение. Если бы у него хотя бы хватало смелости и решительности, если бы он не сдерживал гнев так нет же — враждебность его оставалась ледяной супервежливой, ненависть ископаемого к нормальному человеку! По утрам он осматривал ее с ног до головы, приподняв брови, молчаливо оценивая, а выражением лица напоминал в это время старую даму, недовольную замеченным у внука пирсингом. Потом, в течение всего дня, Адольф делал все чтобы не видеть ее больше. На собраниях сидел уткнувшись в папки, а при необходимости обратиться говорил, уставившись глазами в ее лоб, — чтобы, не дай бог, не случился пресловутый eye contact[30], столь милый сердцу современного менеджера. Увы, Адольф Никар не только не был современным менеджером, он еще и извлекал из этого обстоятельства какое-то злорадное удовлетворение. Одно время Ариане ужасно хотелось ему за это отомстить, нацеливая взгляд на промежность своего заместителя, но она быстро поняла, что в профессиональном коллективе, целиком состоящем из мужчин, подобная шутка может быть истолкована превратно. Ну и решила не делать ничего, а поскольку ничегонеделание не входило в ее привычки, настроение у нее стало соответственным.
Она сильно переменилась с тех пор, как заняла кресло Юго в президентском кабинете ЖЕЛУТУ. Понимая, что ее облик и стиль поведения лишь способствуют озлоблению Никара, молодая женщина применила уроки Момо: реплики ее стали краткими, сухими, высокомерными. «Хозяйский» — так она для себя определила свой новый тон. Ох, но до чего же «хозяйский» тон был ей ненавистен!..
Надо бы все-таки подумать об этом Фланваре… Слухи о нем бродили не первую неделю, и Адольф решился осуществить то, что называл «расследованием», а на самом деле было в чистом виде слежкой, для которой наняли частного детектива. Профессионал сыска смог раздобыть лишь несколько фотографий. Подозреваемый был запечатлен у дверей конкурирующей фирмы в пятницу около 16 часов. Показали снимки Николя Фланвару, тот принялся защищаться: я, дескать, всего-навсего зашел к зятю, который там работает, как и я, в торговом отделе. Проверили — оказалось, да, есть у него такой свойственник. Но Адольф Никар и тут увидел лишь доказательство очевидной, просто-таки бросающейся в глаза виновности сотрудника: «Когда члены одной семьи работают в конкурирующих фирмах, это неизбежно приводит к преступному заговору». И не просто увидел, еще и выводы сделал! Принял решение избавиться от «провинившегося» работника, сформулировав причину увольнения так: «тяжкий дисциплинарный проступок»! Между тем доказательств не прибавилось, и увольняемый вознамерился показать зубы. Что ж, вполне логично! Только вот с тех пор в ЖЕЛУТУ воцарилась обстановка всеобщей подозрительности — ни дать ни взять Моссад.
— В таком способствующем жестокой конкуренции секторе экономики, как сдача в аренду крупногабаритной техники, шутки со служебной информацией недопустимы, — печально сказал бухгалтер-аудитор.
Ариана, призванная решить наболевшую проблему, сразу же заявила, что по закону любой подозреваемый пользуется презумпцией невиновности, и потому сделать безработным молодого отца семейства, исходя из одного лишь подозрения, — это, знаете ли, какой-то… какой-то фашизм!
Адольф от такого сравнения дернулся и прошипел вполголоса:
— Уж прямо-таки фашизм! Остерегайтесь, Ариана, если мы все примем ваши прекраснодушные взгляды на общество и будем следовать им в работе, то, поверьте, пригреем на груди предприятия не одну змею! Остерегайтесь и заодно усвойте: зло уже пустило корни, и никто в ЖЕЛУТУ больше не желает работать с этим изменником!
Ариана тогда взяла неделю на раздумья, а сегодня утром, когда семь суток, минута в минуту, истекли, Никар сунулся к ней с этим вопросом.
Но она ничего пока не решила…
Ариана подняла трубку телефона и попросила срочно соединить ее с Николя Фланваром.
— Нет-нет, мадам Бартоли, примерьте лучше другое кольцо. Мне кажется, этот оттенок желтого вам совсем не подходит.
Клиентка в растерянности положила перстень с топазом обратно в коробочку. До чего странный тип! Ей бы сразу насторожиться, как только открыла дверь! Мод Бартоли надеялась, что, как обычно, увидит Ариану Марсиак. Не тут-то было! Перед ней стоял красавец мужчина. Мод поначалу даже как-то устыдилась своего легкого халатика, и чувство собственной уязвимости парализовало ее. Зато потом, наглядевшись на то, как новоявленный продавец украшений в течение десяти минут рта не открывает, а только строит неодобрительные гримасы, что бы она ни выбрала, спросила довольно сухо: