Выбрать главу

В Чертси они прибудут на следующий день, а в субботу отправятся в Дувр. Пятеро крикетистов герцога живут рядом с Чертси: Фрай, Эдмидс, Эттфилд, Этеридж и Вуд. Затем он сам, Добсон, граф Танкервиль, Уильям Бедстер и Глыба Стивенс. Герцог, естественно, был в Париже; Танкервиль и Бедстер приедут в Дувр в одиночку; так что ввосьмером они встретятся в гостинице мистера Ялдена в Чертси. Именно там несколько лет назад Глыба Стивенс помог Танкервилю выиграть его знаменитое пари. Граф поспорил, что его игрок, практикуя удары, попадет в положенное на землю перо один раз из четырех. Мистер Стивенс услужил своему патрону, который, по слухам, положил в карман несколько сотен фунтов. Глыба Стивенс был одним из садовников Танкервиля, и сэр Гамильтон часто подумывал, не предложить ли графу пари для выяснения, кто из двух их садовников смыслит в садоводстве меньше другого.

Он поддался угрюмой раздражительности, не обращая внимания на пейзажи по сторонам дороги. Мистер Хокинс отклонил приглашение сопровождать его в этом путешествии. Гамильтон уговаривал своего бывшего гувернера в последний раз бросить взгляд на Европейский континент. Более того, размышлял он, с его стороны было бы чертовски великодушно свозить старика в Париж и обратно, хотя, без сомнения, это было бы чревато многими эпизодами скуления и рвоты на пакетботе, если прошлое служит показателем настоящего. Но мистер Хокинс ответил, что предпочитает свои воспоминания о безмятежности созерцанию нынешних беспорядков. Он не видит ничего соблазнительного в таком путешествии при всей своей благодарности сэру Гамильтону. Благодарности и трусливости, подумал сэр Гамильтон, простившись со слабым в коленках стариком. Трусливости, такой же, как у Эвелины, которая метала грозовые молнии из глаз, стараясь помешать его поездке. Дважды он заставал ее за шушуканьем с Добсоном и не сумел добиться ни от нее, ни от него объяснения, о чем они говорили. Добсон утверждал, что старался облегчить тревоги миледи, ее страх перед их путешествием, но сэр Гамильтон поверил ему не до конца. И вообще, чего им бояться? Их страны не воюют друг с другом, миссия их самая мирная, и ни один француз, даже самый невежественный, никогда не примет сэра Гамильтона за соотечественника. И к тому же их будет одиннадцать, все крепкие молодчики, вооруженные обработанными чурбаками английских ив. Ну, какая беда может с ними приключиться?

В Чертси они остановились в «Крикетистах», где мистер Ялден оказал им всяческое гостеприимство, вздыхая, что его дни крикета уже в прошлом. Остальные жалели об этом заметно меньше, чем мистер Ялден, поскольку их радушный хозяин не всегда сохранял щепетильность, когда правила игры мешали ему выиграть. Однако он с достохвальной щепетильностью благословил своих чертсийских земляков и их спутников содержимым бочонка самого крепкого своего эля. Гамильтон лежал в постели, ощущая, как волны эля швыряют бифштекс у него в желудке, точно дуврский пакетбот под ударами шторма в Ла-Манше.

Его чувства мало уступали им в бурности. Фонтаны слез Эвелины подействовали на него тем больше, потому что она прежде никогда за все десять лет их брака не пыталась воспрепятствовать ему в его крикетных матчах. Она была не похожа на жену Джека Хейторпа или сэра Джеймса Тинкера — на этих дам, которые пугались самой мысли о том, что их мужья якшаются на крикетном поле с кузнецами, лесниками, трубочистами и чистильщиками сапог. Миссис Джек Хейтроп, уставив нос в небо, вопрошала, какого уважения можете вы требовать от кучера и садовника, когда накануне днем кучер выбил вас из игры, а садовник дерзко отбивал все ваши подачи? Это не способствовало социальной гармонии, а спортивная вселенная должна отражать социальную вселенную. Вот в чем, согласно миссис Хейтроп, заключалось неизмеримое превосходство скачек: владелец, тренер, жокей и конюх — все знают свои места, а места эти определяются степенью их очевидной важности. Как не похоже на глупое уравнивание крикета, который к тому же, как известно всем, всего лишь вульгарный предлог для ставок и пари. Конечно, есть и ставки, и пари. Какой толк от спорта, если не поставить на удачу? Какой толк от стакана содовой, если в него не подлили коньяк?

Ставки, как однажды выразился Танкервиль, это соль, придающая вкус блюду. Сам Гамильтон пари заключал скромные, как обещал Эвелине и своей матери перед свадьбой. Однако в теперешнем настроении и памятуя о деньгах, не потраченных на отсутствующего мистера Хокинса, он был чертовски склонен поставить побольше обычного на исход матча между XI Дорсета и Джентльменами Франции. Да, конечно, кое-кто из чертсийских парней поутратил зоркости и нагулял жирку. Но если дорсетские молодцы не сумеют взять верх над мусью, то им пора расщепить биты на зимнюю растопку.