Стоит мне выйти из дома, как под одежду пробирается холодный воздух. Я подбираю мяч рядом со входной дверью и пинком отправляю его в стену сарая. Противное чувство в животе так и не прошло, но теперь оно подкатывает к горлу, вызывая лёгкую тошноту. Каждые пару минут я прекращаю пинать мяч и оборачиваюсь, ощущая, как по коже пробегают мурашки. Однако, сколько бы я ни напрягал внимание, за спиной ничего нет.
Я считаю, сколько раз смогу подбросить мяч ступнёй (мой личный рекорд – сорок пять), но стоит дойти до тринадцати, как я теряю равновесие, и мяч укатывается назад, в сторону леса. На секунду я замираю в нерешительности: мне нельзя подходить к опушке, но вовсе не потому, что родители верят россказням. Просто с тех пор, как пропала Лана, мне запрещают всё подряд.
Слабо или нет?
Мы с Ланой обожали играть, подначивая друг друга. Она никогда не трусила перед вызовом, поэтому с ней и было так весело.
– Ари, если проголодаешься, в холодильнике есть шифта![3] – кричит папа из окна кухни.
Вечно он зовёт на обед так, словно это большое событие. Раньше мама любила готовить, но теперь занимается этим только на работе. Она управляет небольшим кафе «Азади», которое, похоже, самое крутое в Хэнгин Хилл. Понятия не имею, почему: еда там такая же, как и дома – обычная курдская кухня.
– Ари! – подходит ко мне папа.
– Я тебя слышал, пап!
– Почему ты не отвечал? Всё в порядке? – нахмурившись, уточняет он.
– Всё нормально, – бормочу я.
– Ты же знаешь, как я за тебя переживаю.
Я бы сказал, слишком переживаешь.
– Ты же не бродил по округе в одиночку? – спрашивает папа, бросив взгляд на лес у меня за спиной.
Я только закатываю глаза. После исчезновения Ланы запретов накопился целый список: например, нельзя ходить по магазинам или в школу без сопровождения, хотя мне уже почти двенадцать. Родители не всегда такими были, до пропажи сестры мне позволялось куда больше.
– Мы же говорили об этом, – укоряет папа, проводя рукой по волосам, но те снова падают ему на глаза. Он уже много недель не стригся, а борода вся спуталась. От меня не укрывается, что в его каштановых волосах стали появляться седые пряди. Старшие девчонки в школе считают, будто он похож на того известного актёра, который играет Тора в фильмах «Марвел». А по мне так папа выглядит как папа, и я-то точно знаю, что никакой он не Тор. Будь у него сверхъестественные силы, он бы давно уже призвал Лану домой и сделал бы так, чтобы всё снова было хорошо, как прежде.
– Я никуда не ходил, – отвечаю я, заставляя его улыбнуться.
– Хорошо, молодец. У меня кое-какие дела на главной улице, вернусь где-то через час. Почему бы тебе пока не прогуляться вместе с мамой?
– Конечно, – киваю я.
– Я серьёзно, Ари, проводить столько времени в одиночестве нездорово.
Я пристально смотрю на отца.
– Прости, я не хотел напоминать…
Его кислая мина раскалывается ободряющей улыбкой. Наклонившись и коротко меня обняв, он забирается в машину.
Я провожаю его взглядом, пока он выезжает с гравиевой дорожки и исчезает за углом. Папа работает на фабрике по производству деревянной мебели недалеко отсюда, поэтому дом на самой границе с лесом показался им с мамой отличной идеей.
Я захожу внутрь.
– Мам, хочешь сходить погулять? Лёд растаял.
– Возможно, попозже. Я очень устала, рабочая неделя была тяжёлой, – поднимает взгляд она, широко улыбнувшись. Её длинные волосы убраны под радужный атласный платок. Лана пошла в неё: у обеих румяные пухлые щёки и миндалевидный разрез глаз. Раньше мамины глаза так и блестели, когда она о чём-нибудь говорила, но после пропажи сестры они запали, а морщинок вокруг них стало больше.
– Нам необязательно заходить далеко, и я могу сделать горячего какао с собой.
Мама накручивает на палец выбившуюся из причёски прядь волос – таких же чёрных, как у Ланы.
– Ты прав, стоит подышать свежим воздухом. Только сначала сделаю пару звонков, – соглашается она, взявшись за телефон, но её пальцы в нерешительности замирают над кнопками.
Она пробегает взглядом по экрану.
– Ты не виновата, – говорю я.
Мама удивлённо вскидывает голову, словно я без предупреждения ткнул пальцем ей прямо в мозг.
– Лана ушла не из-за тебя.
Она отвечает печальной улыбкой:
– Спасибо, что стараешься подбодрить меня, но мы оба знаем: это неправда.
Я открываю рот, собираясь возразить, но мама перебивает:
– Ладно, пойду надену что-нибудь потеплее – и выходим. Не уходи без меня! – кричит она через плечо и торопится в свою комнату, пока я не успел ответить.
Снаружи небо в заплатках облаков едва проглядывает сквозь густой белый туман. Беспокойные мглистые щупальца протягиваются сверху донизу, словно ещё не решив, куда хотят направиться сегодня. Птицы тихо слетают вниз, беззвучно хлопая крыльями: ни писка, ни щебетания, которые ожидаешь услышать в это время суток. Моё дыхание пробуждает сонный лес, пока я плыву сквозь это облако, пытаясь отыскать мяч. Я готов поклясться, он был где-то здесь!
3
Шифта – курдское блюдо, шарики из мяса, теста и специй, которые готовятся в кипящем масле