– Чони[18], – здороваюсь я, крепко обнимая её. Сегодня она пахнет, как новорождённый младенец.
– Напомни-ка, сколько тебе уже?
– Одиннадцать лет и девять месяцев, – отвечаю я.
– Что бы я ни отдала, лишь бы снова стать такой молодой, – сетует нэн, легонько ущипнув меня за щёку.
– Мы принесли твою любимую пахлаву, – с улыбкой говорит мама, наклоняясь, чтобы поцеловать бабушку.
– Это очень мило, спасибо тебе, дорогая, – отвечает та. По ней вовсе не скажешь, будто у неё стало хуже с памятью.
Мама оборачивается к папе:
– Ты не посмотришь мамино кресло-каталку? Сиделка сказала, что с ним что-то не так.
Нэн тяжело вздыхает:
– Пожалуйста, только не начинай суетиться по пустякам!
– Мне правда не сложно, – папа уходит разбираться с коляской, пока мама уносит орхидеи на кухню.
Я сажусь в уголке, болтая ногами и набираясь храбрости, чтобы расспросить нэн про Человека из Веток. Только я собираюсь раскрыть рот, как в комнату возвращается мама.
– А где Лана? – спрашивает меня нэн.
Мы с мамой одновременно замираем. Дышать вдруг становится труднее, хотя все окна открыты нараспашку.
– Её здесь больше нет, помнишь? – спасает меня мама от необходимости отвечать.
Морщины на лице бабушки словно становятся глубже.
– Ах да, конечно, какая я глупая.
– Боже, эти сорняки и впрямь разрослись! Я сделаю пару снимков и отправлю их садовнику, – бросает мама, торопливо выходя наружу: в последнее время одного имени Ланы хватает, чтобы обратить её в бегство.
Я выжидаю ещё пару минут, желая удостовериться в отсутствии родителей где бы то ни было поблизости, и подбираюсь поближе к нэн.
– Можно, я кое-что у тебя спрошу?
– Конечно! – отвечает она, сжимая мою ладонь.
– Лана когда-нибудь рассказывала тебе о чёрной кошке с белыми глазами? Или про лес?
– Про лес? – переспрашивает она.
Я киваю.
Нэн внимательно смотрит на меня.
– Она ничего мне не говорила.
– А про Человека из Веток? Про него говорила?
Нэн снова надолго замолкает, но затем её взгляд проясняется:
– Скиннер Лич[19], – шепчет она.
– Кто?
– Человек из Веток. На самом деле его звали Скиннер Лич, как мне рассказывала ещё моя мать.
– Скиннер Лич – Человек из Веток? – уточняю я, проверяя, верно ли расслышал.
Она кивает.
– Так значит, Человек из Веток был обычным человеком? – допытываюсь я. Сердце начинает быстро колотиться в груди.
– Конечно! А звали его… как же это?..
– Скиннер Лич. Ты только что это сказала.
– Да, именно. Скиннер Лич. Ужасный человек, как мне рассказывали. Жил один-одинёшенек в маленькой лачуге в чаще леса.
Я задерживаю дыхание, боясь, что открой я рот – и бабушка снова потеряет мысль.
– Он был вором, причём худшим из них, ведь у него хватало денег на жизнь со всеми удобствами, и он мало в чём нуждался.
– Почему он воровал?
– Просто ради азарта. Всё, что ему удавалось украсть, было для него чем-то вроде трофеев.
– И что с ним стало?
Нэн смотрит на меня пустым взглядом:
– С кем что стало, басака?
– Со Скиннером Личем, – напоминаю я, стараясь быть как можно терпеливее. – Как он превратился в Человека из Веток?
Нэн отвечает не сразу. Её голова начинает трястись, а костяшки пальцев белеют, пока она пытается совладать со своей памятью. Время от времени я поглядываю на дверь, опасаясь, как бы не вернулись мама с папой, и грызу кожу вокруг ногтей от волнения.
– Это было зимой, когда начались потопы, – продолжает она наконец. – Он улетел в Америку, прожужжал уши всем, кто готов был про это слушать. А потом ушёл в лес, я забыла, как тот назывался, но он где-то в Аризоне.
– Что там произошло?
– Говорят, в том лесу он украл то, что красть не стоило. Видишь ли, земля там древняя, проклятая. А когда он вернулся, в Хэнгин Хилл начали твориться странные вещи. Моя милая матушка сказывала, все списывали это на несчастные случаи. И вот однажды, когда Скиннер Лич колол дрова, он исчез, и больше никто его не видел. Нашли только топор да щепки на полу, но его самого – ни следа. Тогда-то он и превратился в…
– В Человека из Веток, – шепчу я, чувствуя, как история затягивает всё глубже и глубже.
– Прошло, наверное, несколько лет, прежде чем пропал первый ребёнок, а потом я время от времени стала слышать, как дети будто растворялись в воздухе. Мама была уверена, что это чудовище их забирало.
– Но полиция же должна была их искать! – возражаю я.
– Застывшая чаща! – энергично выдаёт нэн.
– А?
– Так называли лес до того, как он стал гладеньким, словно мрамор.
«Гладкий, словно мрамор», – думаю я. Что-то в этом описании заставляет меня почувствовать себя неуютно.
19
Skinner Leech (англ.) – «skinner» переводится как «живодёр, скорняк», а «leech» – «пиявка»