Сбор Арлу-Ши осложнялся и тем, что дерево не выживало в неволе. Много раз жители деревень у Западной заставы пытались вырастить его из косточек, но тщетно. Привередливое, оно гибло на корню, будто сама мысль о том, чтобы находиться вдали от родных земель угнетало росток. Не вышло и оградить рощу от Бану: едва по периметру ее появился забор, как деревья Арлу-Ши начали терять листья и засыхать. Тогда ограду немедленно убрали, ограничившись дозором.
Разведчики рассказывали, что беловолосые используют плоды не для лечения, из них они изготавливали свою необычную краску, которой рисовали знаки на телах. Однако полный рецепт так никому и не удалось узнать. Бояр слышал, как старики говорили, что для придания таких свойств краске Бану добавляют в растертую ягоду Арлу-Ши кровь оборотней, лишенных души, но все это было слишком похоже на сказку. Княжич не верил, что кочевники настолько кровожадный народ, и отчасти был прав.
В тот день Бояра отправили в дозор к роще. Он забрался на дерево, соседнее с Арлу-Ши, устроился на площадке, скрывшись в густой листве, и зорко осматривал степь, стараясь не упустить ни малейшего движения высокой травы. В голове его не укладывалось одно: как при такой необычной внешности и преобладании белого цвета Бану были совершенно незаметны в траве. По идее, их должно было быть видно издалека, но поди ж ты — пока нос к носу не столкнешься, ни за что не заметишь. Княжич предполагал, что все дело в знаках, но точно никто сказать не мог.
Обычно Бану появлялись, когда начинало темнеть, поэтому что сподвигло молодого воина прийти раньше, Бояр не знал. Он услышал тихий шелест, который шел от Арлу-Ши, и резко повернул голову, встретившись взглядом с кочевником. Белесые глаза того распахнулись от удивления, блеснули испугом. Он прижал к груди сорванную гроздь и принялся быстро спускаться. Княжич вскочил и сбросил вниз толстый канат, привязанный к ветке.
На земле они оказались одновременно. Бану бросился бежать, но скрыться в траве не успел. Бояр догнал его, повалил на землю. Они сцепились и несколько минут боролись: княжич пытался прижать Бану к влажной после дождя земле, а быстрый и ловкий, как уж, кочевник изворачивался и не давал взять себя в захват. Наконец Бояру это надоело.
Еще отцом — при княжеском тереме — ему было строго настрого запрещено выдавать свое происхождение, и о том, что он — княжеский сын, знали единицы. И в тот момент Бояру бы тоже не следовало силу свою показывать, но ему больно хотелось поймать неуловимого Бану и привести на заставу. Он призвал сущность зверя и, услышав рев медведя, навалился всем весом на беловолосого. В отражении его расширившихся глаз княжич увидел свое лицо: светло-карие глаза горели желтоватым отблеском звериной сущности, черты и без того угловатого лица утяжелились, а коротко остриженные волосы будто бы стали длиннее.
Зверь посмотрел на Бану глазами Бояра, и тот сдавленно вскрикнул. Поднял руки перед собой, показывая, что сдается, и тяжело сглотнул. Бояр поднялся и достал из-за пояса веревку. Ловкими движениями он связал кочевнику руки, мысленно отметив, что Бану глаз не спускает с его удлинившихся когтей: отпустить звериную сущность до того, как надежно свяжет пленника, Бояр не рискнул, хоть и стоило ему это сил.
Когда руки кочевника оказались связаны, а на шее замкнулся тонкий ошейник с вязью рун, Бояр с облегчением отпустил медведя, чувствуя, как усталость начинает давить на плечи. Он посмотрел на Бану, тоскливый взгляд которого был прикован к лежащей рядом и слегка помятой грозди ягод Арлу-Ши.
— Отпусти меня, — хрипло с сильным акцентом произнес тот, не поворачивая головы.
Бояр поднял удивленно брови, не ожидая, что кочевник вдруг заговорит. Он нахмурился, присел напротив него на корточки. Что заставило его прервать извечное молчание Бану?
— Мне нужно обратно, — сказал кочевник, посмотрев на Бояра. — Нужны эти ягоды. Сестре.
Княжич молчал. Он раздумывал, насколько правдивы слова Бану. Как Бояр уже успел понять, просто так кочевники при чужаках, которыми считали оборотней, и рта не откроют, но может ли это быть уловкой, чтобы отвлечь внимание? До открытой войны их народы никогда не доходили, предпочитая обходиться мелкими стычками на границе, только вот мало ли что могло измениться в рядах самих Бану? Где гарантия того, что он сейчас не отпустит разведчика, который приведет за собой войско?
— Ее укусила багран-змея, — в отчаянии добавил Бану, видя сомнения оборотня. — Ягода поможет.
Бояр вспомнил змею — грозу западных степей. Багран-змея была небольшой змейкой, длиной не больше локтя, и имела мелкие багровые чешуйки, за которые ее и прозвали так. Голову с острой мордой венчал шипастый гребень. Несмотря на размер, змея была очень ядовита. Обычный человек умирал в течение двух часов в ужасных муках, оборотень — в течение шести-восьми, сходя с ума от боли и воя звериной сущности внутри. Считалось, что противоядия от укуса багран-змеи не существует. Выходит, что это было не так.
— Я тебя отпущу, — задумчиво произнес Бояр, и Бану вскинул голову, — но мы заключим с тобой сделку. Свобода и ягоды для твоей сестры в обмен на знание. Идет?
Бану прищурился, будто искал какой-то подвох. Бояр пожал плечами.
— Либо я просто отведу тебя на заставу, а с воеводой сам договаривайся. Так понимаю, говорить ты вполне сносно можешь, как-нибудь справишься. — Тут княжич не сдержался и ухмыльнулся. — Только вот не ручаюсь, что он не затребует что-то другое.
Кочевник нахмурился, опустил голову, прикусив губу. Когда он вновь посмотрел на Бояра, собираясь сказать что-то, тот вдруг прижал палец к губам, призывая Бану к молчанию, и прислушался. К укрытию княжича медленно приближался отряд. Они о чем-то переговаривались вполголоса, и именно это привлекло его внимание. Он подхватил под руки пленника и затащил в кусты. Туда же положил сорванную беловолосым гроздь Арлу-Ши. Бросив последний взгляд на беловолосого, Бояр одними губами прошептал:
— Ни звука! — и забрался на дерево, где быстро смотал канат, после чего сел на доски и уставился в степь.
Уже слыша, как по веткам, пыхтя, поднимаются двое, он вдруг хлопнул себя по лбу: забыл стереть следы драки на земле! Можно же было хотя бы травы накидать да следы ног Бану скрыть. Но что уж теперь.
— Привет дозорным! — воскликнул один из двойки — оборотни, что были поставлены парой для обхода по границе рощи.
Голос его прозвучал до того громко для привыкшего к тишине Бояра, что он невольно вздрогнул. Второй из двойки заметил это и дал напарнику звучную затрещину.
— Тише ты! — зашипел он на него. Первый обиженно посмотрел на второго, потирая затылок.
— Мы с обходом. Велено узнать, все ли в порядке. Нарушители были?
Бояр усмехнулся, вспомнив о пленнике внизу, в ближайших кустах. Он искренне надеялся, что эти двое не заметили ни следов у деревьев, ни кочевника в тени листвы.
— Все тихо. Нарушителей нет, — отчитался Бояр, мысленно решив, что даже если Бану откажется от сотрудничества, он всегда сможет отвести его на заставу сам, вечером, когда прибудет его смена. И воеводе скажет, что кочевника поймал уже после обхода. А пока нужно показать тому, что настроен на сотрудничество.
— Хорошо у тебя здесь, Бояр, — тем временем вздыхал первый из двойки, — тихо так, спокойно. Умиротворенно как-то. Лежишь себе, в степь глядишь…
— Дурак ты, Рут, — хмыкнул второй. — Это граница. Кочевники не дремлют, в любую минуту нагрянуть могут.
— Так хоть раз нагрянули бы. Нет, все в степях отсиживаются, а сюда плоды Арлу-Ши воровать ходят. Разве это дело?
Второй из двойки покачал головой и тяжело вздохнул. Он бросил извиняющийся взгляд на откровенно веселящегося Бояра и потащил первого вниз.
— Пошли, нужно успеть до заката все посты обойти. Бывай, Бояр. Спокойной охоты, — попрощался он.
Княжич дождался, пока их голоса стихнут, и быстро спустился вниз.
Бану сидел, прислонившись спиной к Арлу-Ши и прикрыв глаза. Когда Бояр раздвинул ветви кустарника, то увидел, как тот тоненькой зазубренной палочкой пытается перерезать веревки, спутывающие руки.