Я тоже посмотрела на мужчину. Он, безусловно, привлекал меня. В нем было то, что заставляло сердце биться чаще. Танияр может дать мне защиту, но…
— Я не готова покинуть тебя, мама, — ответила я. — Этот мир хорошо мне знаком, но только внутри твоего дома, а за стенами он чужой. Я хочу узнать его лучше до того, как уйду отсюда. Танияр мне нравится, но не настолько, чтобы сменить крыло матери на плечо мужчины.
Шаманка потрепала меня щеке, она одобрила мои слова — я это видела.
— Я поняла тебя, Ашити. Да будет так.
На этом разговоры о раненом прекратились. Ашит вернулась на свою лежанку, и я, больше не медля, последовала ее примеру. Вновь улегшись, я закинула руки за голову и прислушалась к пению метели. И опять я мысленно вернулась к своему недавнему сну о родном доме. Он был большой и красивый, и парк тоже, и пруд. Но что за люди жили в нем? Какими были мои родители? Кто мне та черноволосая девушка? Наверное, сестра. А мужчина из парка?
— Хватит, — проворчала я себе под нос. — Надоело.
Из сумрака донесся тихий шорох, а после вздох. Неясное бормотание указало не того, кто дал о себе знать. Танияр. И мысли изменили свое направление. Теперь мне вспомнились его слова об огне, который оказался моими волосами. Любопытно… Выходит, Отец показал ему мой истинный облик? Или же в том мире забытья, где блуждал умирающий воин, невозможно скрыть правду? Очень любопытно. Надо бы спросить у Ашит, она, наверное, знает. Если расскажет, конечно. Упрямая, как килим… И кто такой это таинственный килим? Надо и это спросить…
Это было последней связной мыслью, а потом мой разум угас, и я погрузилась в сон.
— Танияр. Ты словно голодный рырх вынюхиваешь добычу.
— Я просто хотел рассмотреть поближе, — ответил мужской голос.
— Вчера не насмотрелся?
— Нет. — А затем добавил совсем тихо, вряд ли обращаясь к шаманке: — У нее глаза, как молодое лето.
Я посмотрела из-под ресниц и успела увидеть удаляющуюся спину раненого. После снова смежила их, но тут же вновь распахнула глаза, поняв, что ночь уже закончилась. За окном было светло.
— Уруш, — сурово произнесла мать, и от лежанки теперь с тихим ворчанием отошел турым, ждавший моего пробуждения. Я решила пока «не просыпаться». Послушать, о чем еще будут говорить шаманка и ее гость, было невероятно любопытно.
— Откуда она? — в который раз задал этот вопрос Танияр. — Из какого тагана? Я хочу знать, вещая. Ответь.
— Ты смеешь приказывать мне, Танияр? — высокомерно вопросила Ашит. — Кто ты, сын Вазама, чтобы приказывать той, чьими устами говорит Отец?
Не выдержав, я повернула голову и увидела, как Танияр опустился на одно колено и склонил голову:
— Прости, вещая, я не желал тебя обидеть, — произнес он уважительно, но, как мне показалось, без особого раскаяния. Почтение, но не почитание… И я снова прикрыла глаза. — Я просто хочу узнать, откуда пришла Ашити.
— Она — дар Белого Духа, — ответила моя мать. — Ашити!
— Да, мама, — машинально отозвалась я и увидела, как она усмехнулась.
Решив не сдавать позиций, я села, потянулась и скрыла фальшивый зевок ладонью.
— Ох, уже день, — делано изумилась я. — Почему ты не разбудила меня раньше?
Теперь усмехнулась не только шаманка, на губах Танияра мелькнула едва приметная улыбка, кажется, меня разгадали. Ну и ладно. Откинув одеяло, я спустила ноги с лежанки.
— Танияр! — рявкнула Ашит. Воин, так и не вставший с колен, отвел от меня взгляд и поднял его на шаманку. — Принеси снега, — велела она.
Раненый распрямился и бросил на вещую взгляд исподлобья.
— Скоро у тебя будет столько воды, что твой дом превратится в пруд и замерзнет, — ответил он. — В куске льда жить не сможешь.
— Белый Дух и тогда будет со мной, — с иронией возразила Ашит. — И его дар тоже. Иди.
Танияр надел привезенную ему шубу, взял ведро и направился к двери, ворча себе под нос:
— Словно малое дитя. Было бы лето, еще и за орехами бы отправила.
Шаманка проводила воина насмешливым взглядом, затем обернулась ко мне и велела, указав на лихур:
— И ты иди.
После того, как я привела себя в порядок и поела, всё вернулось на свои места: мать указывала, я исполняла. Танияр переливал в бочки натопленный снег, потом наколол дрова и, взяв чурку, что-то вырезал, поглядывая на нас с Ашит время от времени, а потом совсем перестал обращать внимания, полностью уйдя в свое занятие. Только раз он оторвался от чурки, когда шаманка позвала его к столу, после вручила настой и велела выпить. Воин посмотрел на нее, кивнул и… отставил стакан в сторону, обещав выпить позже. Он вернулся к чурке, а Ашит покачала головой и, вздохнув, прошептала: