Уборку я начала с комнаты. Оттащила тяжёлую кровать, кроме которой здесь ничего не было, на середину комнаты, на неё положила свои вещи и учебники. А сама начала отмывать теперь мою комнату.
Пока рамы и батарея сохли, я решила, что пора идти в санузел. Белоручкой я никогда не была. Слуг у нас с бабушкой не было, а дедушка любил, чтобы дома был порядок. Да и бабушка посторонних в доме не терпела. Она и охранника-то терпела из-за меня. Когда первая грязь была смыта, и залила сам унитаз, раковину, что висела буквально над ним и квадратный железный поддон под душевой лейкой средством для удаления ржавчины, что посоветовал продавец, и пошла к окну. Те два часа, что нужны были, чтобы растворить многолетнюю ржавчину, я решила потратить на покраску батареи. А то рамы и подоконники покрасили, а батареи так и были чёрными.
Потом драила плитку в душевой от извести, осевшей от воды и всю сантехнику. Оказалось, что под слоем пыли, грязи и известкового налёта скрывалась крупная квадратная плитка нежно-голубого цвета. А раковина и унитаз были белыми, а не кремово-бежевыми. Да и сваренную из толстой арматуры раму, на которую установили когда-то душевой поддон, я тоже покрасила. Зря я что-ли на краску тратилась?!
День промчался незаметно. Часов в девять вечера в дверь постучали. На пороге оказалась Любовь Рустамовна.
- Я-то думаю, что за вонь на весь этаж? А это ты здесь хлорирование решила совместить с лакокрасочными работами? - оглядела она мои успехи. - А спать-то ты как будешь, дурёха? Потравишься же! Открывай, давай дверь в туалет, там вытяжка хорошая. И окно. Закрывай тут всё и пошли. В комендантской поспишь. О чём только думала? Но чисто, аккуратно. Этого не отнять. Пойдём, чаем с молоком напою. Надышалась же, поди.
На следующий день, Любовь Рустамовна заставила каких-то парней, наверное, таких же студентов, только похоже со старших курсов, поставить кровать к стене, принести откуда-то большой трёхдверный шкаф, стол и старенький холодильник.
- А нам за это что-то будет? - спросил кто-то из них у комендантши.
- Наоборот, кое-чего не будет. Например, моего рассказа проректору по воспитательной работе о пиве в вашей комнате, и явлении в общежитие в три утра, Усманов. - Подбоченилась Любовь Рустамовна.
- Ну, по доброте душевной, значит по доброте! - ответил тот же парень.
- Холодильник старенький и неухоженный. Но работает как надо, отмыть только. А это ты умеешь. Я уже знаю. - Усмехнулась комендант. - Матрас, одеяло и подушка. Не фирма, конечно, но новые. У нас весь фонд обновили. И вот... Это чистые и глаженные. Раньше висели в актовом зале. Они уже списаны, а тебе сгодятся. Всё не с голыми окнами сидеть. И будильник себе купи.
На край кровати лёг большой свёрток и стопка тëмно-зелëной бархатной ткани.
- Спасибо вам большое, Любовь Рустамовна. - Поблагодарила я эту с виду хоть и колючую, но на самом деле добрую женщину.
Через несколько часов, собираясь идти на кухню поставить чайник, я оглядела свою комнатку. У чисто вымытого окна, сейчас украшенного тюлевой дневной занавеской и тяжелыми ночными из зелëного бархата, стоял стол. С одной стороны от него стоял шкаф, куда я убрала свои вещи, а отделение с полками разделили немногочисленные пожитки, запасы и учебники. Впритык к шкафу, дверцей к выходу стоял отмытый холодильник. А вот с другой стороны от стола, в углублении, образовавшемся из-за наличия в комнате туалета, стояла уже застеленная моя кровать. Одну из занавесок из стопки я решила использовать как покрывало.
Ещё немного денег, что оставил мне Виктор, я потратила на всякие мелочи. Ёршик в туалет, занавеску чтобы прикрыть душ. Небольшой коврик для туалета, заварку, сахар, чайник для кипячения воды и будильник.
Чуть позже я обняла ладонями бокал-малинку с горячим чаем.
- С новой жизнью, Алина! - сказала я сама себе.
Глава 7.
Глава 7.
- Доброго дня, уважаемые студенты! - вошла в аудиторию... Шапокляк.
Осень в начале сентября ещё очень тёплая, солнечная и мягкая. Поэтому до последних двух пар в пятницу мало кто досидел. Из потока человек в шестьдесят за партами сидела едва ли треть. К тому же по большинству предметов шли первые, ознакомительные лекции.
Так как я появилась на потоке позже остальных, то мне остались на выбор три первые парты. Крайние ряды были уже заняты, то есть сидеть придётся с соседом или соседкой. Поэтому я решила, что уж если верить в себя, то на полную, и заняла парту прямо перед столом преподавателя.
Вошедшая женщина была миниатюрной, удивительно изящной и очень пожилой. Совершенно белые волосы были собраны в объёмный низкий пучок на затылке. Одета она была в белоснежную блузку с пышными рукавами и кружевным воротником и чёрное платье без рукавов. Образ настолько соответствовал любимому персонажу, что я против воли ждала появления деловитой крысы Лариски.
- Зовут меня Зингер Элеонора Рихторовна, - продолжила она хорошо поставленным голосом. - Предупреждаю сразу, и больше к этому вопросу возвращаться я не намерена. Перечислять мне своих влиятельных и очень влиятельных родственников ни к чему. Мне не нужны лишние знакомства и вообще я социопат. Пытаться поправить моё финансовое положение за запись в зачётке не нужно. Я не на паперти, милостыню не принимаю. Рассказывать о трагедиях в семье, тяжёлой болезни, болезненной менструации, вчера наступившей беременности или сделанном только что аборте даже не начинайте. Рожать на моих лекциях, зачётах или экзаменах тоже не стоит. В нашем институте есть, кому оказать вам высококвалифицированную помощь, так что вашему наверняка блестящему, полному и точному ответу на вопрос ничто не помешает. Прогульщики лекций и семинаров могут также весело прогуливать зачёты и экзамены. Я искренне считаю, что недоученный врач, это убийца с лицензией. А в моём преклонном возрасте проблемы с уровнем подготовки докторов уже очень близки и понятны. И так, перекличка и на этом вводную часть закончим.
Такого представления педагога у нас ещё не было. Выйдя после двух пар гистологии в широкий и светлый коридор мы, знающие друг друга меньше недели, синхронно выдохнули.
- Возраст у неё, видите ли, о качестве обучения врачей она беспокоится. Какой ещё возраст, если на лице почти морщин нет? - недовольно проворчал кто-то из немногочисленных на потоке парней.
- Возраст у меня, юноша, почтенный. В одна тысяча девятьсот сорок шестом году, моя мать привезла меня в Советский Союз к отцу, который в числе военнопленных восстанавливал всё то, что так рьяно разрушали предыдущие пять лет. - Громом прозвучал уверенный голос за нашими спинами.
- Эээ... Так вы немка? - не смог придумать ничего иного, кроме этого уточнения влипший "юноша".
- Урождённая баронесса Зигхардинг. К счастью, в Советском Союзе о том, что Зигхардинг и Зингер соотносятся, примерно как Ульянов-Ленин, не знали. А мой внешний вид это хорошая наследственность и отсутствие вредных привычек. Надеюсь, ваше внимание к мелочам касается не только моего возраста, но и изучаемого нами предмета. Доброго вечера, уважаемые студенты. - Подтвердила зародившееся на свой счёт опасение Элеонора Рихторовна.
Лекции я посещала без пропусков. Да и поводов прогулять не было. В комнате я жила одна, причём в комнате, которая вызывала у всех насмешливые гримасы.
- Ааа, - протянула Нина, роковая красавица всего пятого этажа. - Ты из той норы?
- Ну да. А что? - разубеждать кого-либо и убеждать, что у меня шикарная комната, я не собиралась.
Я жила отдельно ото всех. Да и постоянное присутствие постороннего в комнате меня беспокоило бы. А так хоть какое-то подобие безопасности и уединения. И Любовь Рустамовна была абсолютно права, когда говорила, что свой отдельный санузел в комнате, это несомненный плюс. Боюсь, что в общую душевую, где дверь закрывалась на хлипенький крючок, я просто не смогла бы ходить. Раздеться там где я не чувствовала себя в безопасности... Я не смогла бы себя заставить отважиться на подобный шаг.