После трапезы Яга одела нас в чистые, белые рубахи и свободного покроя брюки из тонкого полотна. Спать нам предлагалось на полу, возле еще горячей печи. Там для нас, словно из ниоткуда появились соломенные матрасы. Стараясь побороть тошноту и дрожь в руках, я доковылял до постели и упал, рядом с невнятно бормочущим Берендеем. Яга, усевшаяся на скамью, у нас в изголовье, вновь начала читать заклятья. В этот раз бормотания ведьмы походили больше на завывания и плач. Может, это и был ритуальный плач по усопшим? Стараясь отрешиться от воющей над ухом страшной старухи, я плотно закрыл глаза, стараясь как можно скорее уснуть…
Глава 8: Река Смородина, мост Калиновый.
Уснуть долго не удавалось. Слова заклинания - тяжелые, злобные, вкупе с действием зелий рождали в голове странные образы. Из череды образов, мне запомнился два. В одном из них мне привиделось некое помещение с черными — словно сажей испачканные - стенами, в котором на ложе изо льда я увидел Алинор. Лежала она мертвенно-бледная, без дыхания, до тех пор пока из темноты не вышел высокий, худой человек. На его левой руке, на пальце сверкал огромный перстень. Провернув кольцо вокруг пальца, человек пробудил Алинор от сна, так похожего на смерть. "Ну, что княжна, не передумала?" - прогремел мужской голос, на который Алинор отметила сдавленно "Нет!". Мужчина в задумчивости коснулся кольца. "Тогда спой мне!" - потребовал он. "Нет!" - повторила Алинор. Мне не видно, что делал мужчина, но лицо Алинор исказила гримаса боли. "Хорошо! Я буду петь" - прошептала она. В следующее мгновенье Алинор оказалась сидящей в кресле, с гитарой в руках. Откашлявшись, она тронула дрожащими пальцами струны и запела. Слова незнакомой мне песни, врезались в мою память на всю жизнь.
Там, за третьим перекрестком, и оттуда строго к югу,
Всадник с золотою саблей в травы густо сеет звезды.
Слышишь? Гроздьями роняет небо из прорех зерно стальное,
Горные лихие тропы покрывая пеленою.
Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,
И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
Лукавый, смирись! Мы все равно тебя сильней,
И у огней небесных стран сегодня будет тепло.
Там, у третьего причала, сизый парус, парус белый,
Делят небо от начала до рассвета рваной раной,
Слышишь? Море омывает шрамы, посыпает крупной солью
Струпья цвета бычьей крови, словно память древней боли.
Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,
И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
Лукавый, смирись! Мы все равно тебя сильней,
И у огней небесных стран сегодня будет тепло.
Там у третьего порога, за широкою ступенью,
Верно шелковые камни, бьется надвое дорога,
Слышишь? Правый путь ведет на пристань,
Путь окружный – в горы, к югу, но на свете нет дороги,
Чтобы нас вела друг к другу!
Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,
И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
Лукавый, смирись! Мы все равно тебя сильней,
И у огней небесных стран сегодня будет тепло.
Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,
И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...
Лукавый, смирись! Мы все равно тебя сильней,
И у огней небесных стран сегодня будет тепло.
"Хватит!" - рявкнул мужчина, вновь проворачивая кольцо на пальце. За этим тьма поглотила и Алинор, вновь уснувшую сном мертвых, и мужчину. Во втором сне, сквозь вязкий туман явилась мне Яга, собственной персоной. За ее левым, костлявым плечами вышагивала женщина... Высокая, стройная, она освещала путь Яге среди зыбкого тумана при помощи факела. Желтый, мерцающий свет освещал лицо женщины, позволяя ее отлично рассмотреть. По венцу из шипастых лучей у нее на голове, я узнал в женщине богиню Гекату. Древнейшая богиня, покровительствующая ведьмам, улыбнулась мне. "Я благословляю твой Путь!" - прошептала трехликая богиня мрака, ночных сновидений и чародейства, после чего Яга превратилась в огромную змею, которая с тихим шипением поползла ко мне. Страх сдавил мне сердце, я чувствовал что-то надо сделать, но не мог не пошевелить и пальцем. Змея гибко обвила меня своими кольцами, уставилась на меня своими немигающими глазами, с вертикальным зрачком. Не переставая шипеть, Яга в образе змеи широко распахнула, пахнущую мускусом пасть, чтобы поглотить меня…