– Ее… ее будут допрашивать? – Одна только мысль об этом внушает ужас.
– Они пока не решили. Видишь ли, она… мы не уверены, что она психически здорова. Скорее всего, ее отдадут лекарям.
От этой новости ничуть не легче.
– Ты сказала, что она почти ничего не говорила, но…
– Зайди к ней.
– Нет, – мой ответ прозвучал слишком резко, и я быстро попыталась объясниться: – Она пугает меня.
– Она ничего тебе не сделает. Если что, стража будет начеку. Иди же, – Кристина легонько толкает меня к двери, – они хотят, чтобы ты с ней поговорила.
Дверь автоматически щелкает, впуская меня, и, когда я ступаю внутрь, тут же закрывается за спиной. Яркий свет режет глаза, в нос забивается запах антисептика, и меня снова начинает тошнить. Тяжело дышать, боюсь, что упаду в обморок. Страх и паника накрывают меня за мгновения, и я начинаю считать вдохи. Раз, два, три…. И еще: раз, два, три… Воспоминания пролетают перед глазами, и первое из них – это метка. То, с чего все началось. Странно, но именно это меня успокаивает.
– Привет! – звучит веселый голос, и, все еще жмурясь от света, я разглядываю ее лицо. На нем нет и тени страха.
– Привет! – машинально отзываюсь я и чуть не забываю добавить: – Мы знакомы?
В ответ она только усмехается, и это худое, торчащее углами тело нервно дергается. Мне становится больно от ее вида.
– Зачем ты пришла в Город? – Я подхожу чуть ближе, надеясь, что в моих глазах она прочтет больше, чем услышит. Она умнее, чем кажется.
– У меня для тебя есть послание, – эта загадочная улыбка вызывает дрожь.
Я останавливаюсь в нескольких шагах от нее, вдыхая ужасающий запах немытого тела, который не могут заглушить даже антисептики.
– Послание? – глупо повторяю я. – Для меня? От кого же?
– От того, с кем ты отказалась общаться. – Снова смешок. Я чувствую, как холодеют кончики пальцев.
– Не понимаю.
– Не бойся, сюда Он не придет. Еще рано. Но Он решил, что тебе нужно кое-что услышать. Я тут уже всем рассказала, но они слишком тупы, чтобы понять.
– Думаешь, я умнее?
– Думаю, тебе нужнее.
И тут она вдруг начинает петь. Качаясь из стороны в сторону и глядя на меня в упор, она выводит странную песенку. Мотив кажется веселым, но мне отчего-то не по себе:
«Подул колючий ветер,
Все замерло кругом.
Все тает в мглистом свете
И все летит вверх дном.
Вперед! По жженным тропам,
По вымершим следам,
По высохшим болотам,
По чуждым берегам.
Иди сквозь шелест духов,
Чрез прошлого курган,
Через чащобы слухов,
Что залил океан.
Там Древо многоликое
Иссохшее растет,
Мудрейшее, великое
Хранит секрет и ждет.
Иди крутой дорогою,
Но только не забудь:
Сквозь бездну черноокую
Проложен этот путь.
Где верх – там низ окажется,
Где низ – там небосвод,
Все, что привычным кажется,
Обманом предстает.
И дует ветер грозный,
Все стонет и скрипит,
В час самый темный, поздний
То Древо говорит.
Вопрос услышат ветки,
Ответ прошепчут в тишь,
И тот, кто заперт в клетке, —
Того освободишь.
Заплатишь цену эту
За истину и ложь,
Склонившись Тьме и Свету,
То Древо ты найдешь».
Она замолкает и отворачивается, безразлично рассматривая стены. Я же перевожу взгляд на стекло, ища глазами Кристину. Та только пожимает плечами и кивает в сторону пленницы.
– Что все это значит? – мой голос слегка осип. – Это какая-то несуразица.
– Это подсказка, – она снова усмехается, поворачиваясь ко мне.
Я не могу отвести от нее взгляда. Мне жалко ее, но жутко.
– Подсказка для чего?
– Для всего, – она обводит рукой комнату, – для всего, что здесь и что дальше.
– Неужели так сложно сказать яснее? – я немного раздражаюсь. Мне плохо, я не знаю, сколько еще смогу продержаться в этой комнате. А еще я лихорадочно пытаюсь придумать, как вытащить ее отсюда.
– Это не я придумала песенку и не я решила, что тебе пора ее услышать, – она снова начинает петь и отворачивается от меня.
– Кто решил? Кто придумал? Пожалуйста, – я опускаюсь рядом с ней, – скажи мне.
В этот момент она резко оборачивается, вцепляется мне в воротник и притягивает к своему носу.