– Знаешь, я решил, что пора это закончить, – сухо произнес Ранко в один из дней, но я была слишком обессилена, чтобы радоваться. – К сожалению, грандиозных успехов мы так и не достигли, но все-таки мне удалось кое-что разобрать в твоих бормотаниях. – Я напряглась. – Всего несколько слов: Тьма, берег, буря, метка и флешка. Еще несколько имен, но они и так нам давно известны. Но вот «флешка» меня заинтересовала. Что на ней?
Я в ужасе замерла. Как я могла про нее забыть? Последнее, что помню, так это то, как забираю ее из выемки в панели и прячу в карман. Где она?
– Не знаю, не помню, – прохрипела я.
Ранко покачал головой, поднялся со стула и присел рядом со мной на кровати. От его близости меня затошнило.
– Пока я позволю тебе думать, что ты потеряла память, у меня больше нет времени возиться, да и советник решил, что на данный момент твои знания не так важны. Но потом я лишу тебя этого права.
Он ушел, и я расплакалась. Неужели это закончилось? Тебя сожрет Пустошь, Ранко, вот увидишь, она уничтожит тебя! Если же нет, то это сделаю я сама. Но флешка… куда она могла деться? Мне нужно увидеться с Кристиной, пока это не сделал кто-нибудь другой.
– Здравствуй, Алиса! Меня зовут Дарио Моррети, и я – первый советник девятого Объединения.
Я бестактно оглядела его с головы до ног: загорелое лицо, черные густые волосы, зачесанные назад, крепкое телосложение под элегантной одеждой и располагающая к себе улыбка. Он вызывал доверие, от него будто исходил усыпляющий бдительность дурман, казалось, ему можно рассказать любой свой секрет. Идеальная кандидатура на эту должность.
– Вы неважно выглядите, все еще не оправились после ранения?
Я посмотрела ему в глаза: как будто он не в курсе, что Ранко делал со мной! Но выглядела я и правда ужасно. Проходя мимо зеркала к кабинету советника, я увидела в отражении костлявую фигуру, осунувшееся лицо, чернеющие круги, красные глаза, а еще несколько седых локонов. От их вида мне захотелось разрыдаться. Ранко тоже поставил мне метку, от которой больше не избавиться. Когда я отвела взгляд от зеркала, в голове промелькнула глупая мысль: как я предстану в таком виде перед Двэйном? Что ж, надеюсь, он не слишком привередлив по части внешности.
Я нервно хохотнула.
– Алиса, вы слышите меня? – его голос раздавался словно издалека. – Алиса? Выпейте воды.
Я выплыла из собственных мыслей и мотнула головой.
– Полагаю, мне нужно поблагодарить вас за спасение, – сухо произнесла я.
– О, такое отношение греет мне душу! Я рад, что вы осознаете величину нашего милосердия.
– Да… осознаю…
– Ну что ж, так как амнистия дана вам нашим Объединением, то можете забыть о жизни в третьем. Конечно, однажды вы съездите туда повидаться с семьей, возможно, через несколько лет нам даже удастся перевести их сюда, но это будет зависеть от многих обстоятельств. Не хочу давать ложную надежду. У вас сложилась занятная репутация, мисс, придется хорошенько поработать, если вы хотите начать новую жизнь. Изгнать повторно мы вас уже не можем, так что остается только два варианта: или стать достойным жителем Города, или…
– Смерть?
– Боюсь, что так.
– И что же делает достойный житель? Работает на Совет?
– А вы весьма проницательны, Алиса. Знаете, у нас для вас есть замечательная работа, дело чрезвычайной важности. Вы – та, кто побывал за стеной и вернулся, таких у нас единицы. Только, прошу, не дайте этому факту испортить вас, слава славой, но зазнаваться не стоит, – он усмехнулся этому неуместному замечанию, а я молча подождала продолжения. – Знаете, почему Объединения объявили об амнистиях? Мы решили, что уверять людей, будто изгнанников не существует, больше не эффективно. Это порождает множество слухов и домыслов. Одна правда не соответствует другой, и люди начинают сомневаться. Даже вы стали жертвой сомнений, не так ли? – его чуть насмешливый взгляд пронзил меня, и на мгновение его доверительная аура спала. Запястье с меткой загорелось огнем. – Потому Советы и решили сказать правду.
– Вы расскажете людям о рейтах? – искренне удивилась я.
– Частично. Мы решили, что гораздо проще объединить людей против общего врага, доказать им, как важно беречь наше мироустройство, чем пугать их и вызывать недоверие.