– Господи, ПОМОГИ!!! – Отчаянный вопль погибающей души. Души, никогда не думавшей ни о чем, кроме себя и богатства. Души, вдруг осознавшей всю безысходность и бессмысленность своего существования…
Удар. Страшный удар сотряс все естество человека. Темные тени испуганно попятились, умолкнув. Светлые почтительно отступили. Еще один удар, резким толчком подкинувший бренное тело. Слепящий, резанувший глаза свет. Андрей Степанович зажмурился, попытался отвернуться от этого безжалостного света. Дикая боль пронзила голову, человек застонал.
– Есть пульс! Давление стабилизируется. Дыхание самостоятельное.
Неяркое солнышко, едва ли не впервые в этом году показавшееся на небосводе, робко гладило по щеке Андрея Степановича. Симпатичное, добротное, но не дорогое пальто. Теплые, удобные, хотя и не модные ботинки. Приближение весны уже ощущается, но на улице еще очень свежо и зябко. Медсестра в больнице как-то обмолвилась, что Пасха в этом году ранняя. Андрей Степанович поглядел на купола и поднял сумку. Небольшую спортивную сумку, с какой обычно ходят на тренировки, наполненную деньгами. Теми деньгами, которые остались после продажи особняка и компании, возврата долгов и компенсаций всем тем, кого он разорил. Шаги давались легко, ноги сами несли в пахнувший ладаном полумрак. Собиравшийся уже уходить батюшка заметил нерешительно топтавшегося на пороге крупного мужчину с сумкой в руках. Подошел, посмотрел в глаза. Андрей Степанович ответил прямым, открытым взглядом, кивнул.
– Минутку. – Тихо сказал священник, отошел куда-то вглубь церкви, но тут же вернулся с книжкой в руках.
– Вот, почитайте. В субботу вечером жду вас тут. А это.. – Кивок в сторону сумки. – Отдайте лучше сиротам. Им нужнее…
Дорога в детство.
Михаил выключил музыку в машине и съехал с асфальта на грунтовку. Его путь пролегал через небольшой поселок Дорофеево на бывшие торфяные разработки, давно заброшенные и превратившиеся в живописные озерца, почему-то называемые местными "карьер". В планах фотографа-любителя было поснимать памятные с детства места, заодно немного поностальгировать, глядя на происходящие изменения. День клонился к вечеру, Михаил рассчитывал сделать несколько красивых кадров заката на фоне прибрежных березок там, где они с отцом уже больше тридцати лет назад ловили рыбу. Медленно двигаясь по деревенской дороге, путешественник оглядывал знакомые окрестности. Вот почта, прекратившая свою работу уже тогда, в Мишкином детстве. А вот магазин, куда они регулярно ездили на велосипедах за хлебом и другими продуктами. Тот самый, в котором Мишка-пацан, стащив у соседки-старушки мелочь, купил себе кучу упаковок сладкого драже. Чувство стыда за детские проделки больно кольнуло уже серьезного мужика, он вспомнил, как боялся, что продавщица расскажет родителям о его покупке, тогда вскроется факт воровства мелочи и его накажут. А потом ему было плохо. То ли от количества съеденного драже, то ли от угрызений совести, то ли от вместе взятого. Мужчине страшно захотелось во всем признаться, попросить прощения, но сделать это было уже невозможно… Вздохнув и произнеся мысленно "простите дурака…", Михаил двинулся дальше через поле, к спуску в карьер. Наезженная дорога закончилась, фотограф поставил машину в сторонке под рябиной и, захватив камеру и штатив, углубился в заросли прибрежного кустарника. Тогда, в прошлом, они с отцом оставляли велосипеды примерно в этом же месте и шли дальше пешком, осторожно раздвигая ветви, чтобы не порвать случайно леску на удочках. Кусты расступились, узкая полоска суши делала поворот, открывая сказочные виды на водную гладь по обе стороны тропинки. Но с погодой Михаилу не повезло, небо затянуло тучами, надеяться на красочный закат не приходилось. Он сделал несколько кадров, особо не надеясь на успех, и вернулся к машине.