В упомянутый город, прикинул я сразу, ехать больше часа. Потом еще место искать, а значит лечь спать я смогу не раньше, чем через два-три часа. Перспектива меня ужасала.
– Хотя знаешь, – подумав, сказала управляющая, – есть тут в паре минут ходьбы лагерь детский. Его в конце восьмидесятых закрыли, так и стоит бесхозный. Койки там есть, вода тоже. Белье я тебе дам. Если хочешь…
– Хочу! – перебил я ее. – Давайте туда.
Идти и правда пришлось недолго. Минут пять спустя я, нагруженный своими сумками, как ушлый торговец из электричек, смотрел на ворота лагеря. Старуха толкнула калитку, и та со скрипом открылась.
– Тимооошааа! – крикнула она, растягивая гласные.
Из-за кустов выбежал загорелый мальчишка лет двенадцати, светлые волосы и ресницы которого придавали ему сходство с одуванчиком.
– Проводи гостя в спальню вожатых. Он у вас тут денек побудет, подождет номер.
– Хорошо, теть Клав! – с готовностью отозвался мальчик.
Он взял у управляющей комплект белья и повел меня через территорию. Лагерь стоял словно уснувший, застывший во времени. Оранжевые крыши с облупившейся краской, зеленые ржавые карусели и горки, раскаленные до состояния сковороды под полуденным солнцем, почерневшие деревянные и каменные статуи.
В спальне, куда меня привел Тимоша, пахло сладковатой сыростью и пылью, хотя было видно, что время от времени здесь кто-то убирался.
Я снял с себя сумки и повел затекшим плечом, а мальчишка быстро застелил мне кровать. Я удивился тому, как легко у него это получилось: словно он всю жизнь только тому и учился. Но спрашивать ничего не стал, кивнул и вымученно улыбнулся.
Тимоша улыбнулся в ответ.
– Душ прямо и вторая дверь налево, полотенце повешу туда же на крючок у раковины. Вечером мы с ребятами будем сосиски на костре жарить, приходите, если захотите.
Он ушел, прикрыв за собой дверь, а я быстро переоделся и вытянулся под покрывалом. Потолок закружился, в ушах гудело: «Шух-шух-шух». Засыпая, я подумал: «Что же эти ребята делают в заброшенном лагере?». Но мысль-рыбка выскользнула из рук, и я погрузился под темную воду долгожданного сна.
Кто-то холодными пальцами провел по моему плечу. Я проснулся, но никого рядом не оказалось. В комнате было все так же тихо, а за окном почти совсем стемнело. Вечерняя прохлада проникала в помещение из приоткрытой форточки, слышался далекий задорный смех. Мальчишка что-то говорил про костер и сосиски. Есть хотелось больше, чем увидеть морской берег. Так что я решил наведаться к ребятам.
Помывшись и переодевшись, я вышел из домика вожатых и побрел на голоса. За поворотом увидел огонек костра, вокруг которого треугольником лежали три больших бревна, служивших скамейками. Тимоша поднялся мне навстречу:
– Выспались? Садитесь, садитесь вот тут.
– Спасибо, – кивнул я и уселся между двумя притихшими мальчиками лет десяти. Один из них сунул мне в руку импровизированный шампур из металлического прутика с почерневшей сосиской.
– А вы чего тут делаете одни, без взрослых? – спросил я, откусив кусочек. Мои руки перемазались в саже.
– Играем и гуляем, – ответил Тимоша. – Предки в пансионате своем месяцами сидят, а мы вот сюда приходим.
Я понимающе кивнул. Кто-то протянул мне еще один шампур.
– А не волнуются за вас? Время-то уже позднее.
– Не, – вздохнул Тимоша. – Хотя стоило бы!
– Почему?
Ребятишки пододвинулись ближе к костру и с интересом уставились на Тимошу.
– Расскажи, расскажи! – шептали они.
И я понял, что наступило время страшилок.
– Говорят, – начал Тимоша загадочно, и все притихли, – лагерь этот заброшен не просто так. «Гиблое место», – так его называют местные. А все вот почему. Был здесь когда-то один вожатый. Прослыл он чудаком и простаком, никто не хотел с ним водиться, а дети никогда его не слушались. Прикалывались над ним по-всякому, издевались, в общем-то. Однажды зло, что много лет дремало в местных водах, проснулось и вселилось в этого вожатого.
Я усмехнулся. В свое время тоже обожал лагерные страшилки. Никогда, конечно, в них не верил, но нравилась мне атмосфера таинственности. Приятно было вновь окунуться в нее. Ребята передали мне стакан газировки, а Тимоше – очередной шампур. Удивительно скооперированные, сработавшиеся. Видать частенько сидели так у костра и травили байки. Тимоша продолжал:
– Вот вы смеетесь, и дети тогда тоже смеялись над ним, над тем вожатым. Не заметили они, что он изменился, что получил загадочную силу. И тогда воспитанники лагеря стали пропадать один за другим. Всех выслали по домам, лагерь закрыли, детей этих долго и безуспешно искали. А тот чудак-вожатый, по слухам, остался в лагере. Умел он иллюзии создавать, менял свой облик, так что поймать его было невозможно. Конечно, это он похитил детей. Они не хотели дружить с ним, поэтому он потрошил их и набивал опилками, соломой и песком. И они становились послушными куклами, выполнявшими все его приказы. И до сих пор вожатый заманивает в лагерь путников и делает их своими послушными друзьями…