Сумеречный Туман обычно спускался на осеннее Особое Новолуние. И Дженни собиралась отправиться в него сегодня, чтобы получить один из сильнейших ведьминских артефактов. И она знала как. По крайней мере, ей казалось, что она знает.
Справа от березы послышалось хлопанье крыльев. Дженни резко вскочила на ноги и обернулась.
– Все-таки решилась? – голос донесся с другой стороны, заставив ее вздрогнуть во второй раз.
В метре от нее, небрежно облокотившись на каменную изгородь, стоял высокий и худощавый молодой человек. Длинная густая челка смоляного цвета закрывала почти все его лицо, но даже сквозь нее было видно, как удивительно его глаза каждую секунду меняют цвет от оливкового до небесно-голубого и изумрудно-зеленого. Тонкие губы расплывались в неприятно испытывающей улыбке.
– Гарольд? Ты что здесь делаешь?
– Дурацкая это затея, – лениво проговорил Гарольд куда-то в сторону, игнорируя вопрос.
– Я твоего мнения не спрашивала, – Дженни нервно одернула складки пальто и на всякий случай незаметно спрятала веретено в карман. Гарольд всегда бесил ее тем, что совал свой острый нос в чужие дела, но еще больше ведьму раздражало, что в их кругу все считали его мудрым и опытным, хотя старше он был не намного. Большинство ровесников прислушивалось к его советам и замечаниям, но Дженни точно не была и никогда хотела быть в их числе. Бабка Анисья всегда говорила, что ей уготована судьба Великой Ведьмы, оставалось только подтвердить свою силу. И наставники типа Гарольда для нее точно были мелковаты.
– Слушай… – Гарольд вдруг перестал едко улыбаться и блуждать взглядом по изгибам березы. Он пристально посмотрел на Дженни и в этот момент его глаза потемнели, но не дочерна, а замерцали теплым медовым цветом. Такой оттенок Дженни видела редко, если вообще когда-нибудь видела. Да и голос приятеля вдруг сделался непривычно мягким и даже просящим что ли: – Когда ты впервые сказала мне, что собираешься войти в Туман, я думал, ты просто храбришься. Не стал говорить старшим, чтобы те тебя образумили. Но сейчас вижу, что ты настроена решительно. Это, конечно, вызывает уважение и даже восхищение, которых ты вероятно ищешь. Но поверь мне, там тебя ждет верная гибель. Ведь туманные змеи охотятся не на смертных, а на нас – хранителей магии. Не каждая опытная ведьма сунется к ним за шелком, а ты даже Посвящение еще не прошла…
Дженни вопреки ожиданиям Гарольда только еще сильнее распрямила спину, расправила плечи и смерила его торжествующим взглядом. Она не особо хотела раскрывать перед назойливым приятелем все карты, и вообще не очень-то была расположена болтать с ним перед столь важным делом. Но собственный план казался ей таким грандиозным и гениальным в своей простоте, что все ее существо требовало похвалиться им прямо сейчас. В конце концов пускай этот хвастун узнает, что есть кое-кто намного сообразительнее и смелее его.
– В этом и есть моя сила, понимаешь! Раз я не проходила Посвящение, то пока считаюсь обычной смертной, а значит, змеи меня не тронут. А как подобраться к шелку я, в отличие от смертных, знаю, – глаза ее сверкнули.
Гарольд даже на какой-то миг позабыл о своих аргументах и залюбовался юной ведьмой, которая в своей решимости была особенно хороша.
– Нет, это безумие, – он тряхнул длинной челкой, пытаясь отогнать то ли мысли о том, что ведьма права и нужно просто дать ей возможность доказать свою силу, а то ли странные желания, которые вдруг растревожили его хоть и наполовину, но все же мужское тело. – Я все-таки должен об этом сообщить.
Он по обыкновению прикрыл глаза и попытался сделать глубокий вдох, но Дженни уже сообразила, что он задумал. Медлить было нельзя.
– Только попробуй, гусь ощипанный, – она резко поймала его руку и сжала с такой силой, что едва не хрустнули кости. И тут же сменила тон на более мягкий и вкрадчивый, но вместе с тем пробирающий ледяным холодом: – Все будет хорошо… Обещаю… Просто оставайся здесь… На какое-то время…
Дженни произносила слова медленно. Они растекались тонкими струйками воздуха, повисали на ресницах, приятно щекотали нос. Голос ведьмы как будто распадался на несколько тонов, они то отставали друг от друга, то снова сталкивались с легким приятным звоном, как бокалы из богемского стекла или хрустальные капли на драгоценных подвесках. С каждой новой фразой это многоголосье становилось все полнее, все насыщеннее. Гарольд плыл за ним, как заворожённый, холод приятно обволакивал и наполнял его тело и мысли, словно прохладное вино в конце знойного изнурительного дня.