– Я не поклонник современной попсы. Мне подавай старый добрый рок.
– Попсы! – возмущенно фыркнула Вита. – Сразу ясно, что ты не знаком с творчеством Анфисы! Но даже если ты не ее поклонник, не мог о ней не слышать! О ней кто только не пишет. Особенно в свете ее романа с бизнесменом Шестаковым.
– О Шестакове слышал, но светские хроники меня не интересуют.
– Ясно. Хотя… если ты не слышал, как поет Анфиса, то много потерял.
– Ладно. Почти уговорила. На следующий концерт схожу с тобой.
– Если они еще будут, концерты. Анфиса внезапно исчезла, – огорченно вздохнула Вита, поднялась и направилась к выходу. Роман проследил за ней взглядом и, ощутив укол совести, подумал, что надо бы рассказать Вите всю историю, чтобы знала, во что он ее втягивает. Она – славная девушка, а из-за этого дела у них могут быть проблемы.
Когда за Витой закрылась дверь, он с неприязнью посмотрел на папки, а затем вошел в Интернет и отыскал ролики с выступлениями певицы.
Старый автобус всю дорогу дребезжал, «жалуясь» на жизнь, «кашлял» изношенным мотором и нещадно дымил. В салоне отчаянно воняло соляркой, и Анфису начало укачивать. Она пошарила в карманах в поисках карамельки или мятной жвачки. Но карамель она не ела, а жвачка осталась в сумочке, а значит, в прошлой жизни. Анфиса привалилась щекой к грязному, но холодному стеклу в надежде, что тошнота отступит. Дотянуть бы до нужной остановки! Всего-то ничего осталось. Желая отвлечься, Анфиса мысленно принялась вспоминать по списку все, что собиралась купить на рынке, – от продуктов до кухонной утвари. Но и это удавалось плохо. Сидевшие впереди женщины на весь салон обсуждали некую Клавдию, которая нагло оттяпала у одной из собеседниц полметра участка, установив забор не там, где следовало. А за спиной прыщавый подросток слушал музыку в наушниках, и долетавшее до слуха монотонное «биц, биц, биц» выклевывало мозг.
На очередном ухабе автобус чуть не растерял свои плохо прилаженные железяки, из-за чего желудок Анфисы подскочил, казалось, к самому горлу. Она торопливо зажала рот ладонью и ринулась к выходу. Как вовремя автобус остановился! Анфиса вылетела на улицу. И прежде чем двери захлопнулись за ее спиной, она успела услышать, как одна из теток все так же на весь салон объявила:
– Девка, видать, беременная! О как скрутило!
Беременная… К счастью или к сожалению – нет. Анфиса согнулась, уперлась руками в колени и крепко зажмурилась, а затем сделала медленный вдох-выдох. Свежий воздух быстро привел ее в чувство, тошнота отступила, Анфиса отерла ладонью взмокший лоб, сверилась с расписанием и увидела, что следующий автобус будет только через сорок минут. За это время можно и пешком дойти. Она откинула за спину заплетенные в две косы волосы, сняла куртку и двинулась по пыльной обочине в сторону города.
В пути она то и дело оглядывалась, проверяя, не едет ли машина, но не за тем, чтобы попросить водителя подвезти до города, а наоборот, чтобы вовремя уйти с обочины. Ей не хотелось к кому-либо подсаживаться, поддерживать неинтересный разговор и отвечать на чужие любопытные вопросы. Но дорога оставалась пустынной. Хоть в этом повезло.
Вскоре показалась первая на пути деревня. Анфиса зашла под козырек пустой остановки и присела на скамейку отдохнуть. По ту сторону дороги раскинулся зеленый луг, похожий на тот, что был рядом с ее домом, и она невольно вспомнила странность, которая случилась с деревом. Почему за одну ночь оно засохло с одной стороны, а с другой так и осталось зеленым? Связано ли это как-то со вспоровшей землю трещиной?
Спохватившись, что время уходит, Анфиса поднялась. Пусть ее дни теперь не подчиняются расписанию, но на рынок лучше прийти пораньше, чтобы застать свежую зелень, рыбу и домашнюю ряженку. Помимо продуктов Анфиса планировала купить посуду и всяких нужных в хозяйстве вещей, а потому домой собиралась вернуться на «такси»: возле рынка на специальном пятачке дежурили в ожидании нагруженных покупками клиентов частники. Жительницы деревень, которым было по пути, объединялись и брали машину на всех. Анфиса не хотела ни к кому подсаживаться, поэтому машину зарезервировать нужно пораньше.
Она поправила завязанную на талии куртку и только тогда заметила, что находится на остановке не одна. Из-за мешковатой одежды, худобы и несоразмерно длинных конечностей Анфиса приняла этого присевшего на край скамейки человека за подростка. И лишь когда он к ней развернулся, увидела, что его загорелое лицо с мелкими чертами испещряют морщины, а кустистые брови – белые, будто припорошенные мукой. Голову пожилого мужчины покрывала старомодная фетровая шляпа, тощие запястья торчали из обтрепанных рукавов явно короткой ему болоньевой куртки. Незнакомец таращил на Анфису по-детски круглые глаза, и она, смутившись, кивнула в знак приветствия.