От щелчка выдвинулась полочка с небольшим компактом. Нурса взял в руки оружие, взвел раздвинувшийся компонентами механизм и разблокировал двери.
Выдохнув, Ника откатила дверь назад и выскочила на землю. Под ногами вязло, хоть грунт и успел немного подсохнуть. На горизонте всплыло алое марево с малиновыми хвостами. Светлые пятна тащились по равнине.
Как же здесь убого. Ника посмотрела себе под ноги и не удивилась своей мысли. Обувь грязная. Но надо поторопиться. Ника отбежала к пожухлым кустикам с листами, словно из почерневшего железа. Ветер пробирался даже через ткань одежды. Сыро. Давит гравитация, от чего потяжелели плечи и голова. Какой-то странный стыд поселился, и Ника не как не могла решиться расстегнуть полукомбинезон и приспустить штаны. Может это воспитание или образ жизни не позволяет ей это делать в подобном месте? Или какой-то страх домашнего человека, привыкшего к замкнутым пространствам и чистоте. Ника прогнала глупости из головы и взялась пальцами за клапан с молнией.
— Ты долго еще? — крикнул скучающий на капоте Нурса.
— Минутку…
В тумане показался желтый свет фар приближающегося автомобиля, вынырнувшего из-за подъема. Авто дребезжало погнутым бампером. Что-то зашипело и со свистом ударилось в очертания электромобиля, сверкнули молнии разряда по корпусу. Прогремел взрыв и дым скрыл упавшего Нурсу. Появились языки пламени, и в секунду машину объяло огнем.
Ника побежала, закрыв рот руками.
Жар отгонял, больно кусая огнем. В стороне заметила отца. Нурса весь в крови, отполз от горящей машины и перестал шевелиться.
Она склонилась, рухнула на колени и замерла. Что-то теплое пропитало штанину, но сейчас не до этого. По вмиг исказившемуся лицу потекли слезы. Надо что-то делать, как-то ему помочь… но как?! Она попыталась двинуться и закричать, позвать на помощь, но не смогла, попав в объятия ужаса.
Отец не шевелится.
Свет фар осветил их. Бил в глаза яркостью. Ника захотела вскочить на ноги, но не вышло. Она все еще в оцепенении, в сердце появилась надежда, что вышедшие люди помогут ее отцу. Так же всегда происходит: случилось плохое, и кто-то обязательно выручит, поможет, не останется в стороне.
— Помогите, — с мольбой, совсем тихо произнесла. Глаза бегают в сгущающемся мраке. — Кто-нибудь… помогите.
Шедший первым человек вынул из складок темного плаща с глубоким капюшоном, где виднелась полумаска с зоркой точкой оптики, боевой компакт, который разложился, принимая пистолетную форму. Огонь на мгновение осветил лицо второго человека, и Ника почти узнала его. Первый сделал несколько выстрелов в неподвижное тело ее отца, едва дышавшего и окончательно затихшего, и шагнул к ней.
Складки капюшона сдвинулись, зоркая точка оптики на лице в полумаске вгляделась в девушку.
Слышен шум далеких волн, словно желе плюхается. Огонь продолжал потрескивать в деформированном почерневшем каркасе электромобиля.
Ника замерла, ствол компакта уставился ей прямо в лицо.
Один… два… три удара сердца, и оружие выскользнуло, выпало из рук в беспалых перчатках, а голова целившегося в нее человека развалилась обуглившимися частями.
Мелькнувшая рядом чернота броском сбила второго, что со знакомым лицом. Ника почти успела рассмотреть, как из черноты нечто ударило его. Шейные позвонки сломались, голова неестественно дернулась, и человек свалился обмякшим куском. Его лицо развернуло под отсвет догорающей машины, и Ника вспомнила, где видела этого человека раньше.
В отсвете огня всплыла осязаемая чернота.
Ее глаза слипались, теряя остроту зрения. Перед ними остановилось лицо. Молодое простое лицо с острыми немного грубоватыми очертаниями, смуглое, можно сказать почти приятное, если бы не уродский шрам, перечеркнувший лицо двумя рваными линиями. В темных провалах вместо глаз поблескивали чернотой внимательные кибернетические линзы. Если бы они что-то выражали, то могло бы показаться, что взгляд их печален.
Ника почувствовала, что к ней прикоснулись чьи-то руки, и потеряла сознание, обмякнув. Точно по самому краю у ее уха прошумел мужской голос.