— Как хочешь. Если ты понадобишься, тебя все равно смогут быстро отыскать. Где бы ты ни была, — я холодею.
— Что?
— С тобой ведь уже разговаривал кто-то из Совета? — спрашивает Наас.
— Да… Советник Гофолия.
— Сам Глава, — хмурится Тони.
— И профессор Хайме.
— Этого стоило ожидать, — рыжеволосый маг морщится. — Огненных ищут повсюду, и в основном безуспешно. Последнего, Янни, нашли четыре года назад, с тех пор… ну, еще я появился, но с меня толку мало, да и с Янни теперь тоже. Ученые, наверное, обалдели от счастья.
— Им понадобится твоя помощь, — Тони осторожно подбирает слова. — Часто это будет… нелегко. Но при правильной мотивации ты будешь соглашаться, как бы трудно ни…
— Завтра придумаем, как перевезти твои вещи сюда, — быстро и почему-то виновато говорит Наас. Я смотрю на кончик рыжей косы и коричневую кожу куртки.
Во что же я вляпалась?!
— Тебе надо позвонить? Твои родители не будут волноваться? Здесь мобильные не работают, но из парка можно связаться, — медленно, словно во сне, качаю
головой. Мы недавно разговаривали, они не должны… я и не помню номеров, а телефон, планшет и сумка валяются на гараже.
Никто не знает, где я. Что со мной.
Как обычно, в общем-то. Придется доверить свою жизнь незнакомцам и надеяться, что…
— …все будет хорошо, — неловко ободряет Наас. Я кусаю губы, чтобы не закричать. Повторяю за ним:
— Хорошо.
В комнате стягиваю ботинки и ныряю под одеяло на свободную кровать — нижнюю слева. Наас что-то спрашивает, я даже отвечаю, а через секунду уже дремлю, зарывшись носом в мягкую ткань одолженной кофты. Табачный аромат обволакивает, возвращая в прошлое. Запах дома.
Острая медная нотка подсыхающей крови напоминает: с сегодняшнего дня мой дом здесь.
Нет. Не надо думать об этом сейчас.
Выключают свет, прогибается матрац: рыжеволосый маг забирается наверх.
— Спокойной ночи.
— Спокойной, — отвечает Тони. Спокойной…
***
— Привет, — вздрагиваю. Наас разглядывает меня, свесившись со второго яруса. Ежась, натягиваю одеяло до подбородка и убираю с лица спутанные пряди:
— Что? — парень бледный и встрепанный, и странно серьезный. В комнате отчего- то пахнет весной.
— Что тебе снилось? — вскинув ладонь, не дает ответить. — Нет, хорошо подумай. Правда. Это важно.
Опускаю ресницы. Ничего мне не снилось. Хваткая темнота, влажный шелест. Просто тени гуляют по снам, раз не в силах догнать в часы бодрствования. Они называли мое имя:
— Новое, но не первое. Второе, — кивает:
— Аваддон. Имя демона. У меня тоже: Мерезин, — надтреснутая улыбка. Наас Мерезин скатывается вниз, прячет руки в карманах спортивных штанов:
— Прогуляемся после завтрака. Я покажу тебе парк.
Дергаю плечом. Парк так парк. Они ясно дали понять вчера: здесь говорить нельзя, а мне нужны ответы. Наас хмурится, раздумывая. Говорит:
— На хрен завтрак, потом. Идем, а то тебя Моня успеет найти. Или Кан перехватит.
Надевая ботинки, спрашиваю у грязного зеленого ковра:
— Моня?
— Адамон. Он тут вроде главного над рядовыми магами. Про всех все должен знать и доложить при случае. Заставит тебя заполнить миллиард бумажек, одних только психологических тестов на полдня писанины, — Наас прыгает на одной ноге, натягивая черные джинсы. Я спешу отвернуться.
— Умыться ты мне дашь? — спрашиваю, пока он не успел снять футболку.
— Да. Та дверь. У нас ванная общая с соседями, так что не пугайся, если встретишь кого. Запри обе двери. Хотя ребята должны сейчас отчитываться в
администрации, но мало ли… Это Мара и Эд, кстати. Ты их видела вчера. Они клевые, — я впервые по-настоящему осматриваюсь.
Узкая комната с окном, вдоль боковых стен — двухъярусные кровати. Тонина аккуратно застелена серым пледом. Та, что над ней, раздета до матраца. У изголовья на светлой краске стены царапают взгляд грязные отпечатки и обрывки липкой ленты. Впритык к двери в коридор притерся шкаф с мешаниной одежды на полках, повторяющей бардак на постели Нааса. Могу поклясться, спрятанная за закрытой дверцей и принадлежащая Тони половина по-спартански идеальна. На шкафу подпирают потолок коробки и стопки книг.
Солнце заливает подоконник с мертвым даже издали кактусом и совершенно пустой стол.
— Мы сожгли шторы, — переодевшийся в серую толстовку Наас завязывает волосы в высокий хвост и носком ботинка поправляет замявшийся ковер. Замечаю обугленный край и смеюсь:
— Почему бы и нет, — парень ухмыляется в ответ, торопит. Но я не могу удержаться и быстро принимаю душ. Сняв размокшие бинты, касаюсь гладких отметин. Чешуйки крови осыпаются и уносятся горячей водой. Плевать на спешку, засовываю голову под тяжелые струи. Чей-то шампунь пахнет можжевельником, пена красится в розовый, когда я оттираю руки, где крест- накрест сходятся рваные линии. Совсем как в знаке за ухом. Ощупываю плотные рубцы на шее: тянет, больно. Линия на ладони бугрится и мешает. В запотевшем зеркале отражаюсь пятнами. Темные — глаза и волосы. Алые — губы и месиво шрамов, набухшие царапины от колбы возле ключиц. Свитер можно выбросить. Вытираю им стекло и вижу, что отек со скулы прошел, оставив желтый синяк. Некрасиво. Застегиваю под горло Канову кофту, надеваю закапанные бурым джинсы. И снова чувствую себя грязной.
— У меня есть фен, — предлагает Наас, стоит выйти. Взгляд теплых глаз застывает чуть ниже моего подбородка. Ловлю себя в порыве прикрыть уродливые полосы, с усилием опускаю руку. Но парень успевает заметить:
— Их можно свести, не волнуйся. В лазарете есть отличное средство. У Тони от здоровенной дыры на спине почти ничего не осталось. Эти сойдут без проблем. Потом заглянем туда, сейчас дам фен.
— Не надо. Еще тепло, и я завяжу хвост, — все же тяну кофту выше, вдыхая травянисто-дымный след. — Мы торопимся, нет? — да. Наас хватает куртку и оглядывается. Хлопает по карманам. Между светлыми бровями и у сжатых в линию губ прорезаются морщинки.
— Ладно. Будем идти быстро. Не хочу наткнуться на Кана, — коридор пуст. Я поворачиваю к холлу, но маг тянет в противоположную сторону.
— Пожарный выход, — поясняет вполголоса. Скрипучая железная дверь раскрывается в яркий день.
Начавшие желтеть деревья роняют первые, еще зеленые листья. После ночного урагана под ногами перекатывается целое шуршащее море. Переступаем через ветки и вывороченные куски асфальта, Наас хватает за рукав и тащит вперед: быстрей, быстрей же! Сияющий медью хвост стелется по ветру.
— А здесь красиво! — Наас коротко оборачивается, сверкает растерянной улыбкой. Испачканные граффити и временем стены утопают в объятиях вьюнков, среди рисунков и ругательств проглядывают символьные системы охранных чар. На карнизах проросла трава и тонкие деревья. Старые здания цехов поднимаются
выше раскидистых крон платанов и внутри, наверное, полны света. Другие — явно прежде административные, всего в два-три этажа, — приземистые серые коробки. Спотыкаюсь о камень, рассматривая окна. Непроницаемо пыльные стекла, но без единой трещины. И двери крепкие, часто в пятнах ржавчины, но ни одной выбитой. Полно мелкого мусора, но нет нагромождений хлама, который мог бы помешать быстро перемещаться между домами.
Несколько поворотов спустя Наас толкает калитку. Вязь заклинаний вспыхивает и гаснет. Сжимаюсь, проходя следом. Покалывание за ухом подтверждает: теперь я часть Университета.
— Тут офигенно, особенно у ручья, — преувеличенно весело кричит рыжеволосый маг. Камеры, точно.
— Мне не помешает проветриться после вчерашнего, — отвечаю в тон.
— Может, пробежимся? Здорово прочищает мозги, — он не предлагает, сразу срывается в бег. Вчерашняя поляна, едва заметная тропка. Пятно крови и следы ботинок отмечают место, где лежала Нина. Перепрыгнуть!
Деревья дергают одежду. Поют и перепархивают птицы, пахнет влажной листвой и тонко — гнилью: в глубине парка прячется болото, о нем иногда пишут в новостях. Когда кто-нибудь тонет.
— Там действительно тонут люди? — кричу. — В болоте?