— Я клянусь… я… — она уже не сдерживала слез.
Родители ушли, а Лиска бессильно опустилась на колени. Ей не поверили. Несмотря на следы на стене. Что теперь делать? Еще одного кошмара она точно не переживет.
— Бежать? — осторожно предложил внутренний голос, но тут же умолк, словно понимая какую сказал глупость. Даже если бы Лиска и решилась, то как бы добралась до города? Пойти в деревню? Попросить помощи у Лениной тетки? А кто сказал, что она тут же не сдаст беглянку обратно?
***
Игорь уехал через час. Они с женой о чем-то бурно разговаривали. Лиска не хотела спускаться, поэтому сидела на ступеньке лестницы, обхватив руками колени. До нее долетали обрывки слов: опять… прописал… как тогда… по кругу… поищу… следить…
Когда Лиска рискнула спуститься, то увидела сидящую за столом маму.
— Я решила остаться с тобой, — как-то фальшиво ласково сказала она.
— Ты мне не веришь…, и он не верит.
— Дорогая, мы верим, просто, — мама замялась, подыскивая слова, — мы беспокоимся о тебе. Ты вчера плохо выглядела. Увидела дурной сон, и сама…
— Мне не показалось!
— Хорошо, хорошо. Не хочешь спать наверху, тогда ложись в соседнюю комнатку около лестницы. Будешь рядом с нами. Давай померяем температуру.
Лиска засунула градусник под мышку.
— Ну вот, я же говорила. Ты еще не оправилась от болезни, — мама указала на деления, — тридцать шесть и два. Прими витамины.
Лиска не сразу заподозрила неладное. Как всегда, послушно положила таблетку на язык и запила стаканом воды. И только глотая подумала — почему витамины, обычно закругленные, часто с фруктовыми добавками или киселью лимона теперь выглядят, как маленькая копия анальгина? Во рту возник забытый, но такой знакомый тошнотворный привкус. Горло сопротивлялось, но поздно. Таблетка проскочила внутрь.
Лиска закашлялась. А мама как ни в чем не бывало убрала стакан и подвинула бутерброды с сыром.
— Поешь, а потом мы погуляем.
Лиска с обидой смотрела на маму. Та чувствуя неловкость от обвиняющего взгляда дочери сделала вид, что нужно срочно помыть стакан.
Оцепенение накатило волнами уже минут через пятнадцать. Словно кто-то взял и убавил переключатель эмоций до минимума. Вкус притупился, остатки бутербродов напоминали бумагу, положенную на губку. Обида и тревога отступили. Лиска несколько минут смотрела в стену, автоматически пережевывая пищу до мельчайших остатков. Раза два или три пальцы разжимались, и Вика падала на пол. Лиска поднимала ее медленно, словно не любимую куклу, а какой-нибудь обязательный аксессуар, вроде носового платка. Мысли путались, никак не собираясь в единую картинку. Если бы кто-то сказал девочке представь птицу, то она бы увидела в голове только обрывки перьев, клюв и лапки. Причем клюв мог оказаться внизу, а лапки наверху или вообще в стороне.
Эффект длился гораздо дольше, чем в городе во время лечения. Он оставил после себя заасфальтированное шоссе, через которое мысли-травы или чувства-травы пробивались с трудом.
— Зря ты рассказала про призрака, — голос казался приглушенным.
— Я думала, что по-другому нельзя, — отвечала сама себе Лиска. Даже в голове ее ответ был тягучим и долгим.
— А теперь как думаешь?
Лиска мысленно вздохнула. Она и сама не знала. Страх и тревога отошли на второй план. Царапины на стене уже не пугали, а голоса казались сном.
***
Весь день Софья не отходила от дочери ни на шаг. Они вместе гуляли, читали, ели. Редкие минуты маминой заботы Лиска всегда ценила больше всего. Она мечтала о них, но сейчас они не вызывали ровным счетом ничего.
Лиска читала книгу и думала: какая глупость бежать за первым попавшимся кроликом. Чтобы потом упасть в яму из которой просто так не выбраться. А что, если Алиса там уже была когда-то? В стране чудес. Была, но ей никто не поверил. Она прожила скучную пресную жизнь, мечтая вспомнить. Засыпая по ночам она представляла, как бежит за кроликом, как пьет уменьшающее зелье или ест расти-булку. Воспоминания искажались, также как у Лиски, когда она пыталась вспомнить потерянное лето. Отсюда и призрак, и кошка и все остальное. Родители правы и все это только чудится. Она сама нацарапала на стене и… и…
— Что с тобой, дорогая? — удивилась мама.
— Все хорошо, мама, — Лиска вытерла накатившие слезы. Улыбнуться не получилось.
После второй таблетки грудь придавила апатия.
— Игорь, может не надо больше? — осторожно спросила Софья и покосилась на дочь, — она такая вялая стала. Еле ест, мало пьет и много лежит.