— Ёб… я ж и говорю — зае…ый лифт! Шо? А х… его знает откуда!
Из рации ему в ответ несся такой треск и какофония, что столпившимся не удавалось понять общего смысла, только отдельные слова, в основном, матюги. Но один из присутствующих, пожилой интеллигентный мужчина, не выдержал и громко сказал:
— Послушайте, молодой человек, здесь женщины, дети, я попросил бы вас…
— Чё? — оторвался от рации российский офицер МВД.
— Не «чё», а прекратите выражаться, немедленно! — неожиданно жёстко произнес мужчина.
— А ты кто такой? Крутой, чё? — офицер вытер рукавом сопли, подтекшие из носа. — Больше всех надо, да?
Сквозь толпу к нему протиснулся другой милиционер из отделения:
— Товарищ лейтенант, там…
— Брысь в машину, сержант, бегом! Я повторяю — ты кто такой? — опять перевел он тяжелый взгляд поросячьих глаз на мужчину и положил руку на АКСУ.
— Я-то? Я — офицер, а вот…
Ермолай кинул быстрый взгляд на Пантелея, тот кивнул, и они быстренько протиснулись сквозь замершую в предвкушении скандала и одновременно совершенно инертную толпу.
На улице, в рассветном сумраке зимы, изгнанный из подъезда сержант уныло стоял рядом с милицейским уазиком и через открытое окно разговаривал с водителем.
— … нарвется, в конце концов, сукин кот, я покрывать не буду… — донеслась до Ермолая и Пантелея концовка фразы водителя, вылетевшая из окна уазика вместе с догорающим бычком.
Ермолай решительно подошел к уазику и с нажимом сказал:
— Если ваш коллега причинит кому-нибудь вред, стрелять начнет или еще что, имейте в виду, я первый буду свидетельствовать на суде против него и против вас!
— Успокойтесь, гражданин, все будет хорошо. Ну, характер у него ершистый — языком почешет, и все. Не волнуйтесь, все будет хорошо… — высунулся в открытое окно пожилой водитель с приятным открытым лицом.
Ермолай пожал плечами и пошел прочь, сделав незаметный знак Пантелею, маячившему возле соседнего подъезда. В ту же секунду в подъезде раздались одиночные выстрелы и спустя несколько мгновений — две короткие очереди из автомата. Лопнула одна из лампочек на козырьке перед входом. Водитель опомнился раньше и, ногой открыв дверцу, рванул к подъезду, на ходу пытаясь вынуть табельный макар. Сержант, промедлив немного, припустил за ним. Только они распахнули дверь тамбура, как оттуда выскочила бочкообразная фигура младшего лейтенанта с автоматом наперевес. Водитель, не дав ему опомниться, провел грамотную подсечку, и лейтенант опрокинулся на спину, непроизвольно нажав на курок и выпустив в морозное небо длинную очередь. Несколько пуль попали в козырек и в последнюю лампочку на нем, и только чудом миновали водителя. Посыпались осколки стекла и ошметки бетона. Кто-то пронзительно закричал. Подоспевший сержант сумел вырвать АКСУ из рук коллеги, а водитель проворно перевернул того на живот и, уперев колено в спину лежащему, надел наручники.
— Петро, сходи посмотри, все там целы? — отирая выступивший на лбу пот попросил водитель.
Сержант, держа АКСУ лейтенанта за короткий ствол вверх, зашел в подъезд и обвел взглядом притихших жильцов:
— Все живы?
— Да, сержант, — ответил за всех пожилой интеллигентный мужчина. — Некоторые вот только испугались слегка.
— Понятно. А что произошло?
— Ни с того, ни с сего, на улице или в тамбуре, чёрт его разберет, раздались выстрелы. Лейтенант выскочил из лифта, зачем-то дал пару очередей по входным дверям и высверкнул на улицу… Всё, — оглянулся на присутствующих мужчина, будто ища поддержки, и развел руками.
Многие согласно закивали:
— Точно говорит, так и было.
Мужчина достал из кармана визитку и дал сержанту.
— Если надо будет оформлять протокол, я готов, но сейчас извините — спешу, — с этими словами он слегка поклонился и вышел из подъезда.
На улице он с интересом посмотрел на небрежно приваленного к сугробу младшего лейтенанта со скованными за спиной руками. Тот материл на чем свет стоит водителя: