– Я поговорю с ними сам.
До этого боссом был рыжий. Теперь приказы отдавал не он.
Рамдан пропустил в сарай Мустафу и закрыл за собой дверь. Он поискал глазами, на что сесть, увидел пластмассовый, когда-то голубой, садовый стул, поставил его у стены напротив нас с Лешкой и уселся. В течение этих долгих секунд его взгляд то и дело находил мои глаза, и тогда губы его растягивались в торжествующей ухмылке. Это было его шоу.
– А вы что-то помолодели, – сказал он, переведя глаза на Кудинова.
Да, Лешка ведь приходил на встречу вместе со мной в обличии старого джентльмена. Черт! Наша идея выдать его за случайного прохожего уже не сработает.
– Я предупреждал, чтобы вы оставили моего брата в покое, – продолжал Рамдан. Вроде бы миролюбиво напомнил, но прозвучало зловеще.
– Теперь ты меня слушай, – сказал я. Есть ситуации, когда нельзя отдавать инициативу. – Одно опрометчивое движение с твоей стороны, и Мустафу уже ничто не спасет. Безопасностью твоего брата будем заниматься мы. А ты займись своей.
Мустафа стоял слева от него, прислонившись спиной к стене. Мог он сам меня сдать? Нет, по нашему последнему разговору не похоже было. Да и сейчас он явно не в своей тарелке, по-видимому, получил от брата внушение. Рот-то у него всегда полуоткрытый, дурацкий, а сейчас и глаза под нахмуренными бровями какие-то тусклые, без фокуса.
Рамдан молчал. И мы молчали. Ход за ним. Чего-то же он от нас хочет? Или уже ничего? Насладится сейчас своим торжеством, пристрелит из «магнума» и зароет в зарослях полыни за старой липой.
– Не знаю даже, стоит ли дать вам еще шанс? – спросил сам у себя алжирец, приоткрыл дверь и снова сплюнул между зубов.
Теперь ответил Лешка:
– Так думай скорее. У нас без тебя дел хватает.
А чего Рамдан хотел? Чтобы мы на коленях умоляли его о пощаде? Нет, единственная правильная тактика в таких ситуациях – демонстрировать самообладание. От злой собаки нельзя бежать – догонит и вцепится. Так что стой и смотри ей в глаза. Если тебе приставили пистолет к затылку, бессмысленно говорить: «Прошу вас, не убивайте меня!» Правильная фраза – что-то типа: «И что же ты не стреляешь?»
Без наших реплик спектакль у Рамдана не ладился. Может, помочь ему? Кто знает, умеет он думать или только делает вид.
– Есть несколько вариантов, – сказал алжирец, переводя взгляд на меня. – Первый – сдать вас имаму. А он вас не пощадит.
Нет, похоже, придется помогать.
– Отпадает, – притворно зевнув, сказал я. – Мы будем ему интересны только в пакете с твоим братом.
– Второй вариант, – нимало не смущаясь, продолжал Рамдан. – Прямо сейчас вас пристрелить.
– Ради этого не стоило нас похищать. В городе могли это сделать. Или в фургоне.
– Мы можем и поинтереснее что-то придумать. Выпустим вас сейчас на летное поле и потренируемся в стрельбе.
– Да ты из «магнума» с двадцати метров в мишень не попадешь. На спор, – возразил Лешка. Он любит оружие и регулярно стреляет в тире.
Злые мы с Кудиновым. Парень хочет насладиться победой, а мы мешаем.
– Третий вариант, – уже нетерпеливо сказал Рамдан.
Но я его перебил:
– Третий-четвертый пропускаем. Говори сразу, что у тебя на уме.
Алжирец докурил сигарету и раздавил окурок каблуком. Странная у него бородка для революционера. Я говорил уже: тонкая такая, стриженая, по верхней губе и подбородку – как у латиноамериканского жиголо. Нарциссизм.
– Ваша жизнь для меня никакой ценности не представляет, – произнес он, судя по тону, заранее заготовленную фразу. – Она дорога только вам. Так вот я хочу знать, насколько дорога.
– Логическая ошибка, – не выдержал Кудинов. – Если ты хочешь знать, сколько каждый из нас готов за свою жизнь заплатить, она для тебя ценна как минимум на эту сумму.
Я рассмеялся. Не смог удержаться, хотя ситуация к тому не располагала.
– Совсем недавно ты был готов убить меня за четыре тысячи фунтов. На этой сумме и сойдемся?
Мустафа сказал брату что-то по-арабски, что-то примирительное, просительное. Но тот заткнул его одним междометием. А я на Мустафу часто посматривал: что-то мне подсказывало, что ему затея с похищением не нравилась. Как и идея с наемниками, впрочем – не потерянный он был человек. К тому же мы с ним хлеб преломляли.
– Так тогда с ходу все было, без подготовки, – не нашелся Рамдан. – И в городе.
Теперь Лешка рассмеялся:
– Хорошо, бензин мы оплатим отдельно.
Похоже, Рамдан понял, что обеспечить себе интеллектуальное превосходство и тем самым потешить свое самолюбие у него не получится.
– В общем, я подумал и решил вот как, – заявил он, отметая наш сарказм. – Вы же работаете на ЦРУ? Так вот, пусть ЦРУ за вас и заплатит. По миллиону долларов за каждого.
Мы с Лешкой переглянулись. Уже то хорошо, что он предполагает, что мы работаем на Штаты.
– Предложение можно было бы считать деловым, если бы была названа реальная цифра, – небрежно сказал Кудинов. – Какова следующая цена?
Следующей явно не было.
– А чем плоха эта? – удивился Рамдан.
– Я объясню, как рассуждают наши руководители, – мягко начал я. Я же говорил, в нашей паре Лешка давит, а я размазываю. – Жизнь сотрудника, считай, ничего не стоит. В случае провала каждый выпутывается, как знает. И все на это идут. В нашей штаб-квартире целая стена героев без фамилий, одни звездочки. Погиб при исполнении – получаешь орден, а семья – страховку.
Рамдан нетерпеливо отмахнулся – хватит, мол, вешать мне лапшу на уши.
– Другое дело, – продолжил я, – что тот… миллион – не миллион, не важно. Те деньги, которые они пожалели, чтобы выкупить сотрудника, они потом охотно истратят в качестве премии. Ну, знаете? За предоставление сведений, позволяющих обнаружить и обезвредить преступника. По нашей бухгалтерии это по разным статьям проходит. Бюджет на выкупы небольшой, а на оперативные расходы деньги есть всегда.
– И что, многих так поймали?
– Я статистику не веду. По людям, которых я знаю, многих.
Рамдан что-то сообразил. Губы его снова растянулись в кривой ухмылке.
– Хорошо, вашим боссам все равно. Но вам-то нет?
Кудинов хотел что-то вставить, но я его остановил. Хороший переговорщик еще не закончил.
– Это ты правильно заметил. Но мы распоряжаемся не деньгами налогоплательщиков, а своими собственными. Это совсем другие суммы.
Рамдан даже скрипнул зубами. Он-то нацелен на миллионы.
– Не надо мне заливать! Хорошо – миллион за двоих. Это моя последняя цена, другая даже не обсуждается.
– Как скажешь, – пожал плечами Лешка. – Хочешь миллион – проси миллион. Но тогда тебе с нашей конторой иметь дело. Мы-то здесь при чем?
– Вы должны сказать, к кому конкретно обратиться. Я не хочу связываться с бюрократами. Вы даете мне номер телефона, я звоню, и в течение суток деньги должны быть у меня. Больше суток я вас держать не буду. Вас начнут искать – это слишком рискованно.
– Есть такой телефон, – уверенно сказал Кудинов.
Я даже посмотрел на него: что, тот живой автоответчик резидентуры?
– Но ты с самого начала назначай срок в двенадцать часов, – посоветовал Лешка. – Тогда будет шанс, что в сутки они уложатся.
Рамдан приободрился. Что Кудинов задумал? У него действительно есть план или он просто голову морочит?
– Ты уверен, что было правильно тот телефон давать? – спросил я Лешку, когда наш похититель ушел. – Нас же даже просили тот номер стереть?
– Ничего, поменяют потом, – буркнул мой друг. – Людей менять труднее.
4
Нас с Лешкой снова покормили. Рацион не для гурманов: по открытой банке кукурузы с одноразовой чайной ложкой в каждой и полбуханки нарезанного ржаного хлеба на двоих. И пива на этот раз не дали – то ли кончилось, то ли Рамдан решил, что не стоит похищенных баловать. «Нечего в жопе сласть разводить», – сказал бы Некрасов.