– Ах ты, сука! – говорит он, направляясь к женщине.
Лешка смотрит на меня. Не нравится ему это.
– Ударить меня хочешь? – шипит розовая фея. – Ну, попробуй!
Ящерица останавливается. Такие сцены бывают только между давними любовниками. Скорее даже между супругами.
– Что вылупился на нее? – орет рыжезубый.
Это он мне. На жену свою не смеет кричать, а мужское достоинство просит выхода. Хотя, судя по характеру дискуссии, именно с этим у него проблема. Ошибается рептилия: я смотрю не на женщину, меня «магнум» интересует. Дотянуться до него я пока не могу, но еще бы немного…
Гравий захрустел. Рыжий просовывает голову в дверь – а он с алжирцами на улицу вышел, как убедился, что мы пристегнуты. Он быстро оценивает обстановку. Ясно, что пленники надежно прикованы, а сцены ревности для него не в новинку.
– Вы идете? – спрашивает он устало.
– Я иду, – отвечает рептилия. И добавляет жене: – А ты можешь остаться.
– И останусь, – с вызовом бросает женщина. – Я их еще не обыскала.
Она демонстративно, чтобы от мужа ничто не ускользнуло, тянется к моей ширинке, вернее, к гульфику. Вот пальцы ее захватывают все, что там находится. Место это очень уязвимое, но женщина не хочет сделать мне больно. Хочет сделать приятно. Делает противно.
– Ты действительно сука! – цедит сквозь зубы рыжезубый.
Он ринулся к жене, и та инстинктивно сжимает то, что у нее в руке. Я чувствую, как пальцы ее касаются телефона. Лицо женщины замирает. Но муж ее уже рядом, и она вот-вот получит от него честно заслуженную оплеуху. А я вот-вот смогу попытаться вырвать у него «магнум».
– У него оружие! – с превосходством в голосе говорит женщина, отпуская руку. Мол, я не просто так туда лезла – проверяла свою гениальную догадку.
Ящерица останавливается.
– Какое оружие?
– У него в трусах пистолет.
Другая отскочила бы в сторону, если бы так подумала. Эта нет – хватает меня за горло.
– Проверьте его. Быстрее!
Похитители действуют грамотно. Рыжезубый тут же делает два шага назад и в сторону, а ко мне подскакивает рыжеволосый. Я пинаю его ногой и пытаюсь отодрать от себя руки женщины. В этот момент раздается выстрел.
– Ну-ка тихо все!
Это Рамдан говорит. Он завладел пистолетом и выстрелил в потолок. На «магнуме» по-прежнему глушитель – просто хлопок раздался, как будто шампанское открыли.
– Отойди от него, – приказывает он женщине и поворачивается к рыжезубому. – Обыщи его.
– Кто? Я? – возмутился муж неверной.
– Хорошо, тогда ты, Дик.
Он наставил на меня «магнум». Рыжеволосый поморщился.
– Отдайте сами, ладно? – попросил он меня. – Только очень медленно.
Я и не стремился, чтобы каждый обследовал потаенные части моего естества. Свободной рукой залез в трусы и стал доставать мобильный.
– Там был телефон. Вот он. Оружия у нас нет. Хотите проверить?
– Проверь, – приказал Рамдан, принимая телефон.
Рыжий присел на корточки, снизу вверх провел по ногам.
– Больше нет ничего.
– Второго проверь.
Сам Рамдан включил мобильный и зашел посмотреть мои последние звонки.
– Два звонка в Лондон и один еще куда-то. Единица – это какая страна? – спросил он.
– Штаты, – отозвался рыжий.
– Мне надо было убедиться, что за нас действительно внесут выкуп, – пояснил я.
– А 21 – какой город? – продолжал Рамдан. – Или это 212?
Смотрел он на меня, и я ответил:
– 212. Это Нью-Йорк.
– Почему не Вашингтон?
– В Лэнгли штаб-квартира. Да и это уже штат Вирджиния, там другой код. Но наше подразделение размещается в Нью-Йорке.
Мустафа стоит, приоткрыв рот, с таким видом, что его вроде ничто не касается. Посмотришь на него – недоумок, а ведь какую-то свою игру выстраивает.
– Если я сейчас позвоню по этому номеру, кто мне ответит?
– Это может быть кто угодно. Ребенок, женщина, старик-китаец. Пока вы не назовете пароль. Только это телефон на экстренный случай. Хотите сорвать сделку – звоните.
– Хм. – Рисковать деньгами Рамдан не стремился. – А с Лондоном о чем говорили? Хотя зачем задавать такие вопросы. – Он положил телефон в карман. – Ладно. Решим, что с вами дальше делать. А ты покарауль их пока.
Рамдан смотрел на Мустафу, но откликнулся рыжезубый:
– Я здесь побуду.
Не стремится вернуться в компанию жены, не остыл еще. Рамдан протянул ему пистолет и вышел наружу. Женщина осторожно обошла мужа, как если бы тот мог ее покусать. Рыжий дружески, успокаивающе хлопнул рептилию по плечу. Мустафа скрылся за дверью последним. Я не заметил, чтобы он хотя бы раз взглянул на меня.
– Вот ты – точно покойник! – сказал рыжезубый, усаживаясь на стул и тыча в меня «магнумом».
10
Посоветоваться с Лешкой мы больше не могли. По-английски это было бессмысленно, по-русски – только усложнило бы ситуацию. Совершенно очевидно, Мустафа с братом новостями по поводу похищенных так и не поделился. Хитроумный Кудинов попробовал испытанный прием.
– Пан разумеет по-польски? – уже второй раз за вечер спросил он.
– Что такое? – выпрямилась на стуле публично униженная, а потому особо злобная ящерица.
– Я спрашиваю, говорите ли вы по-польски? – перевел Кудинов.
– Да, говорю: «Матка боска». И что?
– Мы для разнообразия могли бы поговорить с вами по-польски, – с благодушным видом произнес Лешка.
– Ага. Это с ним ты хотел бы поговорить, а не со мной. Только ничего не выйдет. Хоть слово скажете – получите по башке. А еще слово – пристрелю. Я не шучу.
Это и не было похоже на шутку.
Я посмотрел на Лешку. Я часто веду с ним молчаливый диалог. Вот и сейчас я ему как бы говорю: «Давай, не сиди без дела. Займись анализом ситуации». Кудинов на меня серьезно смотрит, но я ему в уста такие слова вставляю: «А что тут анализировать? Это ты ученые слова любишь: «анализ», «анал». А по-русски это – «жопа». Лешка еще больше хмурится – не понимает, почему я улыбаюсь.
Почему-почему? По глупости. Ведь что сейчас происходит – там, в бытовке, в двадцати метрах от нас? Дураку ясно, что мы сообщили своим все, что знаем. И Рамдан сидит и пытается понять, насколько точно мы смогли определить, где находимся. Я бы этим вопросом задавался, а нашего главного похитителя недооценивать не стоит.
Черт – ну, не черт, опять я забыл, – скажи я тогда Ашрафу… Ну, когда он предлагал Рамдана убрать. Да даже не скажи, только кивнул бы, и не было бы всей этой ситуации. Никаких сомнений, что человечество от этого только выиграло бы, а я Бога стал приплетать. И от меня – действительно ведь так – ничего не требовалось. Ни курок спускать, ни ручкой своей колоть. Просто кивнуть головой. Правда, мы тогда о поставках оружия не стали бы узнавать. А это жизни. Но я же в тот момент понятия не имел, что мы сможем получать информацию и от Рамдана.
В общем, так или иначе, сейчас наша с Лешкой судьба в руках этого человека. И если он придет к выводу, что какую-то наводку мы сумели дать, он перевезет нас в другое место. И тогда операция по спасению потеряет всякий смысл. Она уже, считай, провалена, не начинаясь, поскольку в самолете нас не будет. А в этом тумане наши ребята ангар и бытовки не разглядят и в свои приборы ночного видения. Зря прокатятся.
Надежда была бы на сделку, но к ней резидентура и не готовится. Там уверены в успехе рейда на летное поле. И деньги у них не приготовлены, и план действий не разработан. Безрадостно это как-то, хотя и не самое плохое. Хуже, если эта группа захвата обнаружит себя и наделает шума. Тогда Рамдан может отказаться от первоначального замысла и решит уносить ноги, сбросив балласт. Балласт – это мы с Лешкой.
Рептилия сказала, что я-то уж – точно покойник. Банальная фраза, сколько таких говорится сгоряча. Однако здесь каждое слово с двойным дном. Во-первых, получается, что намерение ликвидировать нас обсуждалось даже при условии получения выкупа. Во-вторых, окончательное решение не принято, у нас еще есть шанс. Но, в-третьих, даже если Рамдан решит нас освободить, тут в дело вступит он, рыжезубый, и я в любом случае не выкручусь. Вот как много можно сказать с досады в каких-то трех словах.