Эсквайр, пользуясь тем, что его деятельность контролируют от силы два-три человека, да и то в общих чертах, выстраивает собственные схемы. И выстраивает их загодя, незаметно, не привлекая дополнительные силы. Он, Бородавочник, в работе опирается не на приказы и указания сверху, а на собственный анализ и свои прогнозы развития самых разных ситуаций по всему миру. Есть у него в Лондоне нелегал по фамилии Возняк, а по служебному удостоверению Алексей Кудинов? Так тот работу по исламистам с 1996 года, с прекращения первой чеченской кампании, и не сворачивал.
Лешка, за которым, как и за мной, тоже стояла уже двадцатилетняя карьера нелегала, был в Лондоне ресторанным критиком с установившейся репутацией. Он вел еженедельную колонку уже в третьем по счету журнале (поскольку год от года его перо стоило все больше), а также сотрудничал с ежегодно обновляемым путеводителем, выходящем на десятке языков. Кстати, когда мне доводится приезжать в Лондон с богатыми и неприлично богатыми клиентами, я пользуюсь именно этим путеводителем и должен сказать, что он не подвел меня с самыми капризными гурманами. В кудиновской легенде был лишь один большой минус – с ним нельзя было проводить конспиративные встречи в ресторанах, разных тавернах, стейк-барах, даже в приличных кафе.
Так вот, загодя, уже давно, Возняк-Кудинов затеял в своем журнале рейтинг лучших лондонских ресторанов по национальным кухням. Тупо затеял, по алфавиту, начав с буквы «а» – арабская кухня. И включил в нее блюда всего региона – от марокканского жареного голубя в сахарной пудре до ливанского морского языка в кунжутном соусе. В Лондоне ведь живет и туда приезжает множество богатых арабов, которые любят посидеть в привычной обстановке, за привычной едой. Это – проход крупным неводом – позволяет присмотреться к верхушке исламистских организаций. Конечно, большинство встреч интересующих нас людей происходит в заведениях попроще. Но Лешка и туда заходит. У него есть специальный список мест в рубрике «Недорого и вкусно». Разумеется, есть еще и забегаловки, где готовят хумус и шаурму, но уважающий себя ресторанный критик там показаться не может. Туда заходят перекусить его агенты.
Конечно же, террористы – и зарекомендовавшие себя в деле, и новички – встречаются главным образом на квартирах. Кто, откуда и куда привозит взрывчатку, кто изготавливает взрыватели, кто и куда закладывает бомбы – такие вопросы в публичных местах не обсуждаются. Однако, проинструктировав исполнителей, руководитель группы или целой сети в тот же день может пойти поужинать со спонсорами или отпраздновать с коллегами своего ранга очередное финансовое вливание. Поверьте, нет ни одного арабского террориста, который прожил бы неделю в Лондоне, не заглянув ни разу в место, где готовят превосходный кус-кус или мешуи (это барашек, зажаренный целиком на вертеле).
Ресторанный критик является без предупреждения, а то в ожидании его визита повара целую неделю будут готовить как на прием у саудовского короля. Кто-то мистера Возняка узнает, и тогда его обслуживают как этого самого короля. Вкус у Лешки – я имею в виду всякие нервные датчики на языке и нёбе – отменный, мнение – самое авторитетное. Его, если это того заслуживает, три, а то и четыре звезды в журнальной колонке потом растиражируют путеводители и туристические интернет-сайты, а это колоссальная реклама, к тому же совершенно бесплатная. Поэтому при втором и последующих кудиновских визитах экспромтом владельца или старшего менеджера уже срочно вызывают по телефону. Чтобы был под рукой – вдруг у дорогого посетителя возникнет какой-либо вопрос?
Вопросы возникают. Этот Возняк, хотя и авторитетный критик, человек не заносчивый. Спросит не только, как готовится то или иное блюдо, – и семьей поинтересуется (а с этого начинается любой разговор между добрыми знакомыми), и ваше мнение о политике выслушает (а у кого из поживших людей его нет?). Он ведь время от времени приходит пообедать или поужинать в уже хорошо знакомые места. Проверить, не испортилась ли кухня, а то и для собственного удовольствия, чтобы вкусно поесть. Многие рестораны счастливы назвать Возняка завсегдатаем. Иногда разговор так хорошо пойдет, что хозяин присоединится к нему за турецким кофе или чаем с мятой, и тогда уже можно не спешить, особенно если день жаркий, а сидишь на террасе. Правда, задобрить этого ценного человека невозможно: поговорит мило, а напишет потом, что думает, не всегда комплиментарно. Зато и уважение снискал заслуженно – а это ценят все без исключения. Чего стоит хороший, но купленный отзыв?
Потом в каких-то заведениях арабской кухни появляется новый завсегдатай. Обходительный, щедрый, и посмеяться готов, и, когда уже станешь с ним на короткую ногу, выручить не откажет. Человек со связями, умеет решать проблемы. И дружбу ценит. Такому сам спешишь оказать услугу, тем более что тот в долгу не останется.
Конечно, отношения складываются не всегда так гладко – на всякое можно нарваться. Не захочет хозяин, менеджер, официант или человек, который в этом ресторане, как говорится, столуется, делиться своими наблюдениями за клиентами: кто ведет себя необычно, кто использует это место для подозрительных встреч. И уж тем более откажется фотографировать странных посетителей. Кто-то побоится, поняв, какого рода люди этого нового завсегдатая интересуют. Кто-то, что хуже, уже оказывает такую услугу полиции. А кто-то, что совсем плохо, сам связан с террористами. Затеет двойную игру или просто придет тот человек поужинать, а потом концов его не найти. Однако в любом случае ресторанный критик Возняк будет вне подозрений.
Вот так Лешка и работал. Присматривался к людям (это называется разработка), кто-то казался ему перспективным объектом, и он передавал его гастролеру-вербовщику. Разработчик Кудинов был хорошим, за все время жизни в Лондоне срывов и провалов у него не было. Вербовщик, который иногда и вел потом агентов, действительно рисковал – это если Лешка ошибся бы и человек из ресторана сам был связан с экстремистами. Но вербовщик приезжал на встречи из другой страны, и его всегда подстраховывала пара крепких ребят.
На все это, понятно, требовалась масса времени. Это не пустая фраза. Масса времени – месяцы и годы. И, понятно, денег, вложенных к тому же в неопределенное будущее. Зато к тому моменту, когда земля под ногами дрогнула, Эсквайр мог сооружать свои замысловатые конструкции не на зыбучих песках, а на заранее залитом бетонном фундаменте.
Именно по этой схеме был завербован Ашраф, который до своего назначения просто регулярно наезжал в британскую столицу. Кудинов был для него всего лишь любителем острой пищи за соседним столом, с которым они перебрасывались парой фраз. А вел его какой-то наш человек, который делать этого больше не мог. Не важно, по какой причине – он мог где-то засветиться или выйти в отставку, заболеть, умереть, в конце концов. Ашраф же был завербован формально и знал правила игры. На него в условленном месте в условленное время и с определенным паролем мог выйти любой новый сотрудник (только он думал, что «тоже американец»). Так в дело вступил я.
Однако поскольку большую часть работы проводил Кудинов и раз он, как и я, был учеником Эсквайра, у него на мусульманских экстремистов была целая база данных. Ее-то он мне и передал на дискете после нашей прогулки в лесу под рокот самолетов, заходящих на посадку в режиме форсаж.
5
В Лондоне я обычно останавливаюсь в пятизвездочном «Меридьен» на Пикадилли. Это немного пафосная, но действительно очень комфортная гостиница в самом центре города. Номера здесь недешевые – стандартный одноместный стоит 234 фунта в сутки, – но привести партнеров туда не стыдно. В холле все добропорядочного зеленого цвета: и стены, и ковер из ромбов двух оттенков, и кожаные кресла и диваны. Напротив ресепшена – там две стойки, чтобы клиентам не пришлось ждать – ступеньки ведут вниз, в «Бёрлингтон бар». И там все зеленое, если не считать висящих по стенам картинок и статей из старинных газет. Но туда не ходите – разливного пива вам не дадут, что, мне кажется, для Англии возмутительно. Правда, Сохо с его многочисленными пабами в двух шагах, а после пары пинт пройтись несколько сотен метров даже полезно.