…К тронному залу вели несколько ступенчатых переходов и залов, разделенных дверями — подземелья Менегрота, проточенные в камне водой, не знали строгого порядка и причудливо изгибались во всех направлениях.
Он открыл первую из этих дверей и вспомнил тот день на реке Аскар, когда впервые увидел сокровище Феанора, вправленное в ожерелье.
…Весть принес один из юношей-оруженосцев Маблунга. Он шел и бежал, не останавливаясь и не отдыхая, почти пять суток, а когда рассказал о падении Дориата — упал и уснул, перед тем попросив разбудить его и взять с собой в поход.
Прежде Диор не воевал. Он был умелым лучником — на охоте. Отец обучил его мечному бою и подарил Гиллуин, брата Нарсила. Этот клинок был откован Феанором для Куруфина и уже здесь, в Средиземье, заново отделан мастером, сыном мастера, и Диор еще ни разу не испробовал его на деле. На ту битву, что была после Нирнаэт Арноэдиад, когда орки-победители прошли по всему Белерианду из конца в конец, и лишь в Оссирианд не сумели прорваться — он не успел, был еще ребенком. Детская память цепка на такие события, а от матери Диор унаследовал свойство эльфов ничего не забывать. И он помнил, как отец уходил, как нандор собирались к их двору, чтобы вместе с отцом идти на северную границу — привыкший к тому, что они рассеяны по лесам, Диор изумился тому, сколько их, оказывается, живет здесь! В памяти осталось, как отец вернулся — Диор уже знал, что с победой, вести обогнали спасителей Оссирианда — но выглядел он так, точно был разбит: бледный, даже серый от усталости, он поцеловал маму, повалился на постель и заснул, как этот дориатский гонец.
Ночью третьего дня по его возвращении Диор подслушал разговор между родителями.
— Я видел их. Всех.
— Они… не спрашивали тебя…?
— Им было не до глупостей. Все ранены, от войска осталась горстка, трое из семи на ногах не стоят. Маэдрос как потерял сознание у Гелиона, так его до самого Аскара несли. Когда Куруфин увидел, от кого придется принять помощь, он зубами, конечно, скрипнул, и не раз, но что ему оставалось делать.
Отец помолчал и добавил:
— Они будут жить здесь. Между Аскаром и Талосом. Ленвэ пообещал, что за ними присмотрят.
Так феаноринги поселились всего в шести днях неспешной ходьбы — почти по соседству. С позволения отца — конечно, правителем этих мест был Ленвэ, князь нандор, но все знали, что если бы Берен сказал «нет», Ленвэ не предоставил бы феанорингам убежища. Рассчитывал отец обязать феанорингов благодарностью или то было просто присущее ему великодушие? Скорей второе: хотя семеро братьев, кое-как оправившись после Нирнаэт, ничего не предпринимали все тридцать лет, и нандор, и отец с матерью чувствовали исходящую от них скрытую угрозу. И когда шатающийся от каждого вдоха гонец сказал: «Дориат разорен!» первое, что отец спросил: «Сыновья Феанора?». «Нет. Гномы. Ногрод», — ответил гонец.
Отец велел подать ему еды и питья, и послал за нандорскими старшинами, чтобы и они услышали рассказ о разорении Дориата. Тингол пригласил ногродских мастеров, чтобы вставить Сильмарилл в Наугламир, что принес и швырнул к ногам дориатского короля отчаявшийся Хурин. Гномы, очарованные светом Камня, пожелали похитить его, между ними и Тинголом вспыхнула ссора, и тот тяжело оскорбил маленький народ, полагая, что в его собственном дворце они не осмелятся напасть; а они убили его, и ограбили сокровищницу Дориата, забрав и Наугламир с Сильмариллом. На самой границе воины Маблунга настигли их и перебили но, как видно, кому-то удалось уйти.
Все это было уже известно, так как случилось годом раньше. Было известно также, что Мелиан не перенесла горя и дух ее отлетел, а тело расточилось. Видимо, после этого пала Завеса Мелиан, и Маблунг был вынужден усилить охрану границ.
Увы, это не помогло. Гномы Ногрода большой армией прорвались через пограничную стражу и прошли через Дориат как нож сквозь масло. Менегрот был захвачен, и Маблунг погиб и дверей сокровищницы. После этого гномы дочиста обобрали дворец и убрались восвояси прежде, чем собралось дориатское ополчение. Теперь синдар преследовали гномов, но не решались напасть, ибо тех было много больше, хотя и двигались они с грузом золота медленно. В лесу большие луки синдар давали им огромное преимущество, но на равнине — а гномы пересекали сейчас Эстолад — не было надежды подкрасться к гномам настолько близко, чтобы разить из луков наверняка, избегая гномьих самострелов. А на дальнем расстоянии луки были непригодны — доспехи Ногрода славились крепостью. Эльфы дважды пытались атаковать, но гномы разворачивали возы в круг и заставляли противника отступить с потерями.