Его сообщение начнут проверять, его самого начнут проверять, жалкий остаток жизни он проведет в клинике. Надо было надеть маску. Идиот, надо было надеть маску. Сейчас все было бы нормально. Просто надеть маску. Хотя кто же использует средства защиты на обычном приеме? Да и сколько можно продержаться в маске в городе, в котором свирепствует чума? Умеючи, наверное, долго можно продержаться. Что уж теперь… Идиот, сейчас бы все знал, можно было остеречься…
А если не звонить? Расслабиться напоследок. В конце концов, о новом штамме узнают и без него. А у него будет несколько дней. Несколько обычных дней.
Последних.
Искушение было сильным. Хотелось зарыться головой в песок от страшной новости. Умирать не хотелось. Ни через месяц, ни через десять лет. Клятва Гиппократа. Тупой набор фраз, которые он совсем недавно произнес — и ведь верил… Дьявол, у него в крови уже поселилась смерть. Его личная, ничем неизлечимая смерть. И надо предупредить город. Россию. Весь мир. Эпидемия унесет миллионы жизней. Или десятки миллионов? Или сотни? Ладно, последними днями придется пожертвовать. Будем доживать в консервной банке. В стерильной чистоте.
Врач снял телефонную трубку. В трубке послышался непрерывный зуммер — длинный гудок. По радио у него над столом шел привычный сигнал новостей. Сейчас он раструбит на всю страну о надвигающейся смерти, и спокойствия не останется ни у кого. Он набрал нужный номер. Занято. Еще раз. Занято. Твою мать, он еще и в очереди стоять должен! Врач швырнул трубку на стол и вышел из кабинета.
Предупреждение он отправил только через три часа, будучи уже сильно пьян; отправил профессионально, подробно, но инкогнито, чтобы самому не угодить в больницу.
Винные пары откорректировали его взгляд на вещи. Он не видел никакого смысла проводить на больничной койке последние дни.
На встречу отправились втроем.
Собственно, переговоры должен был вести Димка. Один на один. Прикрывал его Гера, вооруженный биноклем и винтовкой с оптическим прицелом. Не столько даже прикрывал, расстояние было слишком большое, сколько должен был увидеть, чем закончится встреча.
Скалолазы опасались ловушки, но больше никого в прикрытие выделять не стали — все равно не отбиться. Если будет засада или облава, то чем меньше людей окажется внутри нее, тем лучше. Секретным оружием ребят в этой встрече был Мирра. Типичный замызганный мутант, он примостился на лавочке напротив и лузгал семечки. Сидел он так уже давно, под ногами скопилась целая горка наплеванной шелухи.
Внимания карлик ни на кого не обращал, сидел себе, прикрыв бельмастые глаза, грелся на солнышке.
И слушал мысли.
Гера занял свой пост еще до телефонного звонка «Зорге», скалолазы заранее подобрали будущее место встречи. Он удобно устроился на втором этаже пятиэтажного дома, у небольшого окошка, словно специально предназначенного для наблюдения за этой улицей. Обзор был великолепный, винтовка смазана и хорошо пристреляна, две запасные обоймы лежали под рукой. Связь все трое держали через портативные передатчики — местный вариант милицейских раций; ничего более приличного достать не удалось.
По улице бродили немногочисленные местные жители, иногда с интересом поглядывая на Мирру. Заговаривать с ним никто не заговаривал, маленький горбун умел создавать вокруг себя соответствующее психологическое поле. Сидит, значит, так надо. Болтает ножками. Отдыхает.
Димка, держа руки в глубоких карманах коричневой, свободного покроя куртки, облокотился о большую бетонную тумбу, с которой начиналась ограда местного парка. От деревьев, давно ушедших на растопку, остались одни пеньки, и даже металлические прутья решетки почти везде были выломаны, только несколько секций с одной стороны составляли цельный забор. Димка ждал. В шестнадцать часов к угловому дому должен был подойти человек, несущий в руках большую картонную коробку. Такой странный пароль скалолазы выбрали с единственной целью: чтобы у этого человека руки были заняты и на виду.
Хотя бы первое время.
В пятнадцать пятьдесят Димка последний раз поговорил с Герой. На улице не было никого с коробками — но, пожалуй, прохожих стало чуть больше, чем обычно. Какая-то женщина катила коляску с грудным ребенком и остановилась его перепеленать. Два грязных, оборванных мутанта с лицами, изъеденными коростой и волдырями, громко ругаясь, шли по улочке напротив, недалеко от Мирры. Чисто одетый пацан в аккуратно заштопанных брюках бежал вприпрыжку по газону, засыпанному мусором. Еще несколько человек — две семьи, женщины и трое мужчин — катили большую тележку. В тележке звякали бутылки, и вся компания пьяно гоготала. До них оставалось еще метров девяносто, когда в конце улицы показался человек с большой картонной коробкой.