Наполовину парализованные болезнью и паникой государственные учреждения работали слишком медленно; общественный транспорт практически нигде не действовал, вместо него по улицам многих городов передвигались вооруженные толпы людей. Грабежи, поджоги и убийства — это были вчерашние мирные граждане, хлебнувшие крови и знавшие, что завтра они умрут. Войска, в большинстве своем сохранившие верность присяге, безжалостно применяли оружие. Самоотверженная работа до конца, до последних минут; любовь, долг и милосердие — и это тоже были вчерашние мирные граждане, сознающие, что завтра они умрут. Эпидемия не щадила ни подлецов, ни героев. Переполненные церкви. Больные пророки на улицах. Попытки вывезти в горы школы и детские дома. Перевернутые автомобили. Пожары, которые никто не тушил. Егеря, стреляющие в беженцев на границах заповедных лесов, чтобы не пустить чуму в свои сторожки. Трупы, плывущие по рекам. Черный дым крематориев.
Эпидемия бушевала везде, и не было спасения.
Именно в этот момент на крупнейшие города страны обрушилась депрессивная волна. Началась активная фаза плана «Гейзер».
Полицейские, охранявшие портал, скорчившись от нечеловеческой боли, улеглись на землю. Практически никто из этих парней не смог бы сейчас стрелять. Они видели, как внизу вспыхнуло огненное кольцо, о котором их многократно предупреждали, как из него начали появляться солдаты в форме российской армии. Заколыхалась, распадаясь под штыками, колючая проволока — двойной забор, огораживающий выход из оврага. Полицейским было все равно. На одинокий выстрел самого крепкого из охранников ответил целый шквал огня, и парня, что все же сумел поднять оружие, буквально разорвало на части. Бесконечной цепочкой поднимались наверх рослые солдаты. Автоматы с примкнутыми штыками, у каждого третьего пулемет или гранатомет. Они закололи еще несколько полицейских, тех, что пытались сопротивляться. Остальных волоком спустили в овраг и забросили в портал.
Лаборатории Ивса нуждались в свежем материале. Прошло около получаса. Мягкими переливами, последовательно пульсируя всеми цветами радуги, горело в овраге кольцо. Бесконечная цепочка людей в форме продолжала подниматься вверх. В стороне трассы Москва — Санкт-Петербург послышались одиночные, разрозненные выстрелы.
— Женька, что это такое? — Морщась, Зойка примащивала на голову обруч.
— А ты что, не знаешь, что это такое? — Женька улыбнулся. После приезда найденыша-Юльки он все время улыбался невпопад. Он уже надевал поверх обруча косынку по-пиратски, узлом назад.
— Откуда это может быть здесь, в вашей стране?
— Ну, во-первых, это не наша страна. Эта страна лучше. Чище и добрее. А во-вторых, мне кажется, это идут красно-коричневые. Я сейчас.
Он снял трубку телефона и набрал номер мобильного полицейского поста, что находился в овраге. Аппарат вышел в режим «занято», надо было ждать, пока на той стороне положат на рычаг трубку.
— Похоже, так и есть. Если соединения не будет, это значит, что они пошли. Там хорошая связь на четыре линии.
— Что же нам делать?
— Войска вызывать, что еще делать. Вот только способны ли сейчас войска… Так, ладно. Зойка, остаешься на телефоне, будешь звонить по этим номерам. Дозвонись хоть до кого-нибудь, поднимай тревогу, говори, что полицейский заслон уничтожен, что вторжение началось. Пусть высылают на помощь любые части, все, что у них есть. Ни на минуту не прекращай звонить, нам надо поднять тревогу. Эх, Лена с Димкой в больнице. Юля, собери сюда всех наших. И Серегу тоже, с этим, как его?
— Джон.
— Ну да, с Джоном. На тебе два обруча, а то ведь так они не дойдут.
Встревоживший Женьку психологический импульс, хорошо знакомый всем скалолазам, как будто вымел коридоры общежития невидимой метлой. Несколько человек выбросилось из окна, кто-то перерезал себе горло, но в большинстве случаев люди просто опускались на диваны, на пол, не в состоянии бороться с нахлынувшей черной тоской.
По счастью, Женька отдал на исследования только часть обручей.
— Сергей, вспоминай, где ты видел своих черных? В какой дом они зашли?
— Да это там, возле Останкино…
— У вас там телебашня есть?
— Есть. Четыреста метров.
— Хм. У нас тоже, только пятьсот. Наверное, место удобное. Ребята, пост полиции не отвечает. Зойка дозвониться никуда не может. Все наши планы полетели к чертовой матери: эпидемия — это только первый ход. Москва парализована полностью, а может, и вся Россия.
— А ты проверял?
— А как проверишь?
— Зойка, звони в Питер, потом в Красноярск, потом в Тулу. Любые телефоны — будут отвечать или нет?