В этот момент его можно было свалить одним точным выстрелом, но черные уже дрогнули и начали отходить; впрочем, и оставалось их только трое.
На лестнице грохнуло несколько гранат, захлопали выстрелы; коротко, грубым от боли голосом вскрикнула Ирина. На чердак поднялся уже и Женька и едва не срезал очередью длинного студента, идущего навстречу, — все застилала дымная хмарь; оборудование ретранслятора полыхало яркими, веселыми искрами.
Шесть автомашин, развернутые как попало, замерли на площади. Студент в пестрой рубашке, убитый очередью в упор, лежал ничком у входа в подъезд. Рядом валялся труп человека в полевой российской форме: это снайперски выстрелил кто-то из близнецов с чердака первой высотки.
Боя как такового уже не было.
Вялая перестрелка, которая началась в момент, когда к черным подошло подкрепление, в полноценный бой так и не переросла: штурмовать чердаки с догорающим оборудованием русские бойцы не стали. Вместо этого они попытались блокировать площадь, перекрывая все возможные подходы к телебашне. Очень низко над крышами прошел рязанский вертолет — боевым разворотом с косым наклоном винта — и залп реактивных снарядов разметал две машины из тех шести, что стояли на самой площади; от караульного помещения возле башни послышалась стрельба. Это несколько черных боевиков достигли караулки, но кто-то там, очнувшись, стрелял в ответ.
Судя по всему, невидимую удавку на шее города удалось-таки перерезать.
Теперь все зависело от того, кто первым получит настоящую помощь. Игорь и Кот, как представился уцелевший студент, прочно держали лестницу между тридцать третьим и тридцать четвертым этажами, да по ней, собственно, никто и не поднимался. К ним, волоча ногу, медленно направлялся Вовка, но пока он смог одолеть только четыре этажа. Игорь, тихо матерясь, продолжал вынимать из одежды и руки мелкие стеклянные осколки. Джон, Захар и второй студент, так и оставшийся для скалолазов безымянным, были мертвы. Юлька лежала без сознания прямо на пороге балкона: видимо, это был болевой шок, но жизни ее сейчас ничто не угрожало, а раненым плечом Женька не имел времени заниматься. На лестнице Ирина молча, стиснув зубы, истекала кровью. На черном от копоти и крови лице мучительно проблескивали белки глаз. Женька пытался перевязать ее разорванной на длинные полосы, пропахшей дымом простыней, быстро и грамотно используя те медикаменты, что удалось обнаружить в жилых квартирах, используя как тампоны чье-то проглаженное белье, но ясно было, что без медицинской помощи ей не протянуть и часа.
Тело Сергея попросту исчезло.
А через несколько минут сладостно завыли сирены и на площадь начали прибывать специальные части городской полиции. Сопротивление черных автоматчиков было сломлено, сметено в считанные минуты: парни из спецотряда, зная, что перед ними виновники беды, «чумные крысы», атаковали, не пригибаясь и не прячась от пуль, атаковали в лоб, неся от собственной ярости лишние потери. В некоторых местах дошло до рукопашной. Черные дрались жестко и грамотно, и немало полицейских осталось лежать на площади, но их было намного больше, чем пришельцев, и вскоре последним автоматчикам заломили руки в стальной зажим.