Азартная его сосредоточенность сразу нашла выход, на экране появилась первая задача. Часа через три он с трудом оторвался от новых, интереснейших цифр, чтобы выпить стакан черного тоника. Закрыл глаза, расслабляясь на несколько минут. И снова, еле дождавшись конца паузы, с наслаждением включил экран.
Это было восхитительно.
Через шесть часов упоение работой спало. Потный, выжатый как лимон, Фредди вышел в душевую. Он был очень доволен днем — одиннадцать полных решений. Редкий по количеству результат. Прохладная вода смывала усталость. Даже веки были в порядке; а последнее время к концу дня у него часто подергивался глаз. В раздевалке, причесывая щеткой мокрые волосы, его ожидал Джекки.
Обычно они курили здесь по две, а иногда и по три сигареты подряд. Но в этот раз что-то мешало Фреду полностью расслабиться. И он вдруг вспомнил что.
— Джекки, у тебя ведь завтра выходной?
Джек лениво повернул голову.
-Завтра.
— И к кому ты пойдешь?
— Все равно. Я поспать люблю. Да я их плохо на имена помню.
— Тогда сходи к Мэй. Помнишь ее? Джек кивнул.
— И покажи ей, как дышать. У тебя это лучше всех получается.
— Зачем? Мне Хью говорил. Все равно ей через первое число не перебраться.
— Сходи. Я тебе две дискеты очищу.
— Ладно. Если не забуду, расскажу. «Не забудешь, — подумал Фред. — Даст она тебе забыть, как же».
Дома он снова выдернул из-под обойного пластика белый лист. Почерк был его. До последней завитушки.
«Положи на то же место». Эта фраза предполагает, что если он не сумеет разобраться в письме, то следующий его матричный окажется умнее. С точки зрения автора письма, разумеется. Передача «по наследству». Ха. У него идеальное состояние психики, и никакая проверка не застанет его врасплох. Следующего матричного не будет.
Фред заржал. Спохватившись, усмехнулся. И все-таки, что-то тут было неправильно. Ошибка в оценке этого письма может стать ошибкой «первого рода», ошибкой недопустимой, которую уже невозможно будет исправить. Надо будет еще раз проверить все пункты.
В дверь коротко постучали. Вошел Джек вместе с огромным зевком во всю пасть, которую он деликатно прикрывал ладошкой.
— А-а-а… Не спишь?
— Сплю.
— Шутишь. Хью не заходил?
— Нет.
— Что это у тебя?
— Письмо получил.
— Шутишь. А я сегодня твоего матричного видел.
— Двойняшку?
— Двойняшку. Четыре этажа вниз. За стеклом.
— Так то я и был.
— Шутишь. Ты за дисплеем был. С перекошенной от счастья рожей. Я у тебя за спиной тележку загружал, но ты же ничего не видишь, когда работаешь. У тебя глаза на лоб вылезают и слюни капают.
Фред загоготал.
— А что? Мне моя работа нравится. А ты мог бы и позвать, раз видел.
— Ха, позвать. Это же за стекло заходить надо. Хватит, я в прошлом месяце и так два балла потерял. На работе надо работать.
— Слушай, Джекки, — Фред неожиданно для себя решил проверить еще один пункт письма, — тебе всегда твоя работа нравится?
Джек сладко потянулся, выгибаясь в кресле. Задумчиво плюнул на ладонь, оттирая пятнышко смазки.
— Всегда, конечно. Найди мне дурака, которому работа не нравится.
— И утром, и вечером, и ночью?
— Ночью я сплю. А вечером… Не знаю. На работу как приду, тележку увижу, включу— все нравится. Ездил бы и ездил, не выключая. Мне, вообще-то, даже мало восьми часов.
— У меня их всего шесть, так что не жалуйся. Я два раза просил добавить.
— Я тоже просил.
— Не добавили?
— Да ну что ты. Кто тебе за просто так рабочий день удлинять будет? На второй раз сняли один балл, я больше и не заикался.
— У меня то же самое. — Фред задумчиво потянул из пачки сигарету, но потом спрятал ее обратно. — Хотя ты знаешь, вечером приду, работать уже не хочется. Голова будто электрический шар. Как неродная.
— Нет, у меня такого нет. Я бы ездил и ездил. Это, знаешь, вообще, здорово. — Джек опять зевнул и поднялся. — Пойду-ка я к себе спать.
— Погоди, Джек. Ты в другие соты когда-нибудь ездил?
— В третий и восьмой.
— Ну и как там?
Джек удивленно хмыкнул.
— Да так же, как у нас. Тридцать шесть этажей и свой дурацкий распорядок. На, отдашь Хью, — Джек выложил на стол десяток сигарет. Он курил еще меньше Фреда. Тот отодвинул несколько штук.